Арта вкусного

[~Eule~]

Я не знаю, живо ли СОО, но вот вам много много годноты :3

---

Рекламная пауза

[Лин Тень]

Соскучился по любимому миру и по любимым героям? Хочешь пообщаться с интересными людьми и красиво, качественно поиграть?

Друг, похоже, ты пришёл по адресу.

Может быть, ты думаешь, что все вкусные и интересные роли уже заняты? Ты ошибаешься! У нас есть для тебя Зак, Юффи, Язу и Вайс.

Ну, а может, ты хочешь неканонную роль? И так тоже можно и даже нужно! Будем рады, если ты присоединишься к нам в качестве Шона Коллинза или Лайона Райна.

Боишься не справиться? Ты новичок в фандоме или в форумных ролевых играх вообще? Или пугает перспектива запутаться в сюжете? С радостью поможем всем миром!

Заходи к нам на форум в раздел акции. Мы не кусаемся, любим пообщаться и поиграть. У нас интересный сюжет и слаженная команда.

P.S.: Уже решился, зашёл на форум и растерялся? Не знаешь, к кому обратиться, с чего начать, кому писать, что делать и с какого бока куснуть? Не беда. Пиши нам!

---

Первая любовь, перья в волосах

[Лин Тень]

Автор: я ( Лин Тень)
Бета:  Faery
Фандом: Final Fantasy 7
Название: Первая любовь, перья в волосах
Дисклеймер: герои принадлежат создателям, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: плохое знание канона
Рейтинг: G
Тип: гет
Пейринг: Сефирот/Аерис, Зак/Аерис
Жанр: романтика, hurt/comfort
Размер: mini
Герои: Сефирот, Аерис, Зак, Эльмира
Саммари: Что, если бы крышу церкви Аерис пробил не Зак Фэйр?
Размещение: запрет без вариантов
Авторы идеи: я ( Лин Тень) +  Faery
Благодарность:  Faery
Пометки: автор знает, что всё это вполне невозможно... но канон его в данном случае не интересует.


Грохот, от которого ещё миг назад закладывало уши, остался позади, его место заняла звенящая тишина и жар в теле, точно кто-то касался кожи калёным железом.
«Жив, — сделал заключение Сефирот. — Чего и следовало ожидать. Скорей всего, даже серьёзно не ранен. Так, оцарапался…».
Мужчина попытался встать, но не смог, чему очень удивился. Руки-ноги были на месте, голова тоже. Вроде ничего не разбил… но центр тяжести сместился так, что солджер более не владел своим телом. Не веря своим ощущениям, Сефирот предпринял ещё одну попытку, но максимум, что удалось — приподняться на одно колено.
Что-то тянуло его вниз, не давая встать на ноги.
«Крыло, — вдруг дошло до него. Следующая мысль пронзила внутренности стальным прутом: — Не могу дематериализовать его… сломал!». В подтверждение своих мыслей солджер попробовал пошевелить огромным крылом, но добился лишь резкой боли. Вздрогнув, мужчина зашипел сквозь стиснутые зубы, на пол упало несколько чёрных перьев.
Провалившийся пол оказался слишком неожиданным событием, Сефирот никак не ожидал такого поворота, а потому было немудрено, что он не успел убрать крыло. Мужчина задрал голову, посмотрев на дыру в крыше ветхого строения, которую он пробил собой. Кинул беглый взгляд вокруг, а затем снова поднял глаза — из Трущоб солнечный свет казался как никогда далёким.
«Нужно встать, — приказал он себе. — У меня неоконченное задание… да и вообще, мне тут не место». Однако ещё одна попытка принесла те же результаты. «Надо убрать проклятое крыло!» — Сефирот начинал злиться на себя же самого, на свою слабость.
Однако сделать это было не проще, чем загнать сломанный меч в ножны. Всё, что получалось — беспомощно шевелить суставом, причиняя себе ещё большую боль. Да, летать на этом огромном крыле было очень удобно, а вот ходить с ним — совершенно невозможно…
Но Сефирот никогда не сдавался так просто. Тихо постанывая от боли, он продолжил свои заранее обречённые на неудачу попытки встать на ноги.

* * *
Когда раздался грохот и треск, Аерис вздрогнула, выронив лейку из рук — девушка как раз собиралась поливать цветы — и быстро обернулась. Что-то большое и тяжёлое с силой обрушилось на край клумбы, помяв её драгоценные лилии. Солнечный свет блеснул на серебре волос, на чёрной коже одеяния, на… перьях?
Аерис отступила на шаг, прикрыв лицо ладонями.
Мужчина попытался встать, но не смог. Его единственное крыло, так испугавшее девушку в первый момент, было вывернуто под неестественным углом.
Аерис пригляделась к незнакомцу. Знакомая форма… он, должно быть, солджер. «Они нашли меня!» — первой реакцией девушки было убежать, бросив всё. Цветочница ненавидела всех и всё, что хоть как-то было связано с Шин-Ра, в особенности тех, кто искал её — солджеров и Турков.
И потому в первый момент у Аерис не возникло другой мысли, зачем мужчина мог прийти сюда.
За ней, конечно же.
Но девушка уже вторую минуту наблюдала за тщетными попытками бедняги подняться на ноги. Исполинское крыло явно было повреждено и не давало солджеру нормально двигаться.
Аерис закусила губу. Этот человек напоминал ей какую-то большую хищную птицу, которых она, конечно же, никогда в жизни не видела, но знала, что такие есть. Девушка не знала, что нужно сделать, и будет ли правильным сейчас помочь… этот охотник вполне может отплатить ей тем, что доставит её в лабораторию Шин-Ра.
Но с другой стороны, он был ранен, а значит, уже не казался таким опасным.
Отринув сомнения, девушка подошла.

* * *
— Эй, привет, — услышал Сефирот девичий голос. — Тебе, верно, нужна помощь?
Солджер поднял пламенеющий негодованием взгляд — слово «помощь» вызывало у него исключительно негативные эмоции. Помощь — это для слабых. Он же считал себя не просто сильным, а лучшим.
Перед ним стояла молодая девушка в розовом платье. Её каштановые волосы были заплетены в забавную косичку, глаза цвета молодой зелени лучились сочувствием. Черты лица были мягкими, как у ребёнка… и какими-то очень знакомыми. Сефирот напрягся.
Едва взглянув на солджера, девушка отступила на шаг.
— Твои глаза, — прошептала она, будучи не в силах отвести взгляд от узких вертикальных зрачков мужчины. — Я помню тебя! Ты… ты тот парень из лабораторий Шин-Ра!
Аерис попятилась назад, но споткнулась о брошенную лейку и упала на цветы. В глазах девушки стоял страх. Конечно же, не Сефирот был его причиной, но он заставил цветочницу вспомнить ужасный эпизод из жизни.
«Так вот оно что! Лаборатория…» — солджер вспомнил, что и впрямь видел девушку именно там, только она тогда была ещё совсем маленькой… да и он был подростком.
— Верно, — кивнул Сефирот, сохраняя спокойствие. — Кажется, мы раньше встречались.
Эта фраза, этот голос, этот тон — они почему-то заставили Аерис овладеть собой. В голову пришла глупая мысль о том, что так или иначе перед ней человек… и неважно, что у него из спины торчит непарное матово отсвечивающее крыло. «А может, ему тоже не нравилось в этой лаборатории?» — подумала Аерис, вставая и отряхиваясь от земли.
— Прости, — улыбнулась девушка, подходя к Сефироту. — Я… я просто немного испугалась. Я хотела помочь. Это твоё крыло…
— Да, — как-то буднично кивнул солджер, словно бы это было нормальным, — похоже, я его повредил.
— Давай помогу.
Цветочница протянула всё ещё чуть подрагивающую от страха и волнения руку, но поймала насмешливый взгляд.
— Ты меня не удержишь, девочка.
Аерис действительно была миниатюрной, в особенности по сравнению с высоким сильным Сефиротом. Однако после его слов её рука перестала дрожать, а взгляд приобрёл твёрдость. Этот молодой человек не представлял себе, какая сила была скрыта в простой цветочнице из Трущоб.
— Меня зовут Аерис, — девушка улыбнулась. — Возьми мою руку.
— Сефирот, — солджер схватил её ладонь, словно бы отвечая на рукопожатие.
Её хватка действительно оказалась неожиданно сильной, девушка рванулась назад, и Сефирот, наконец, встал на ноги. Тут же солджер почувствовал нечто странное: захотелось одёрнуть руку, наплевав даже на опасность вновь упасть. Мурашки заскользили по спине, желудок сделал сальто. «Не знаю, кто эта девушка, — подумал Сефирот. — Но у меня чувство, что нам с ней стоит держаться подальше друг от друга».
Аерис тоже ощутила это — будто бы через их сжатые пальцы по сосудам потоками заструился ледяной яд, грозясь достигнуть сердца. Стало страшно. Только решительность в своём желании помочь позволила девушке не отшатнуться от солджера. Видя, что мужчине крайне неудобно держать равновесие, девушка положила его руку себе на плечо.
— Не повезло, что я ниже тебя, — несколько нервно усмехнулась Аерис, думая лишь о том, что же нашло на неё, почему ей так не хочется прикасаться к этому человеку… и главное — понял ли это он? — Но нам недалеко идти.
— Идти? — спохватился солджер, думая, тем не менее, о том же самом.
Со всеми треволнениями он только сейчас он смог полноценно разглядеть помещение, куда его занесли судьба. Это была… церковь? Да, пожалуй. Ветхая церквушка с деревянными лавками, оплетёнными вьюнками, старыми, едва сохранившимися витражными окнами и пробивающимися сквозь доски пола разноцветными лилиями, на которые Сефирот и упал, изрядно их помяв.
— Ты живёшь здесь? — спросил он, осознав, что впервые в жизни попал в церковь — до этого он лишь читал про них.
— Нет, — рассмеялась девушка. — Здесь я лишь выращиваю цветы — на продажу. Но мой дом совсем близко. Думаю, нам стоит зайти туда. Меня всерьёз беспокоит состояние твоего крыла, уверена, обычно оно не так вывернуто…
Сефирот хрипло усмехнулся. Поймав удивлённый взгляд Аерис, он, всё ещё саркастически улыбаясь, пояснил:
— Ты бы лучше беспокоилась не о его состоянии, а о его наличии. Забавная ты, Аерис… Разве ты меня не боишься?
Та взглянула солджеру в глаза, а затем пожала плечами и медленно двинулась к выходу, показывая следовать за ней. Ещё минуту назад она бы, не задумываясь, ответила «да», но теперь она сомневалась.
— Уже нет, — наконец, решилась она. — Тебе ведь нужна помощь.

* * *
— Хочешь ещё чего-нибудь? — участливо спросила Аерис.
Сефирот решительно покачал головой — он объелся. Девушка вытащила на стол все запасы, которые нашла в доме, голодный солджер, привыкший к стандартам, пайкам и полевой кухне, довольно быстро их уничтожил. Перед этим они разобрались с травмой, вернее, разобралась с ней всё-таки Аерис, а Сефирот лишь тихонько шипел и морщился, по возможности стараясь не показывать боли.
Девушка вправила сустав, сказав, что, возможно, это всего лишь сильный вывих, а не перелом. Сефирот был склонен верить ей, потому что сразу после этого он смог дематериализовать крыло.
Солджер поблагодарил цветочницу и хотел было уйти, но та настояла на том, что тот выглядит ужасно, и что ему просто необходимо поесть и отоспаться.
…И вот теперь, впервые в жизни попробовавший домашнюю кухню, Сефирот чувствовал, что действительно не в силах никуда идти. Ему было хорошо здесь, не хотелось даже шевелиться.
«Задание. У меня неоконченная работа, — напомнил себе Сефирот. — Отдыхать буду в Лайфстриме».
— Останься, — словно угадывая его мысли, сказала Аерис, вставая и начиная собирать посуду. — Ты ведь наверняка давно не спал.
— Не то чтобы уж очень, — пожал плечами Сефирот, однако, чувствуя, что его немилосердно развозит. Глаза слипались сами собой.
— Я вижу, — тепло улыбнулась Аерис. — Я постелю тебе в соседней со мной комнате, идём. Завтра утром всё решим.
Сефирот покорно встал из-за стола и пошёл за девушкой. Мутный взор не задерживался ни на чём, мозг отчаянно требовал отдыха. Однако вбитые с детства солджерские рефлексы работали сами, подмечая детали скудной обстановки домика.
«Похоже, Аерис не очень-то богата, — подумал Сефирот, глядя на старую-престарую технику. — А я принёс ей дополнительные убытки, помяв цветы». Стало неловко, но он почему-то знал, что денег девушка не возьмёт.
Аерис прошла через гостиную и бодро взбежала по лестнице к спальням. Солджер собирался проследовать за ней, но замер на полушаге, вздрогнув. На диване сидела женщина, чьи ноги были укрыты клетчатым пледом. Если бы не уникальное зрение, Сефирот бы, может, её и не заметил — так она была неподвижна. Глаза её впились в мужчину, источая поистине огненную ненависть.
— Мама, — помахала рукой Аерис. — Я не слышала, как ты пришла. Сефирот, это моя мама, Эльмира. Он упал с Плиты, когда я возилась с цветами, и получил травму. Думаю, ему стоит отдохнуть, а завтра мы решим, что будем делать, — объяснила девушка, а затем вновь обратилась к гостю: — Идём же!
Женщина дождалась, пока её дочь скроется за дверью, и подозвала Сефирота ближе.
— Солджер? — из её уст это звучало, как плевок. — Уходи. Мы не хотим иметь дел с Шин-Ра. Скажи Туркам, чтобы прекратили охотиться за нами.
Сон как рукой сняло. Сефирот внимательно вглядывался в лицо Эльмиры, и, наконец, выдал:
— Вы ведь не родная мама Аерис, так?
— Откуда ты… знаешь? — та побледнела. — Ты пришёл за ней?
— Наша встреча — это случайность. Боюсь, вы не за того меня держите. Просто я видел её настоящую маму. И это были не вы, — солджер немного помолчал, уставившись на древние деревянные окна. Как тут, должно быть, всё продувается зимой… Затем он продолжил: — Я уйду, обещаю. Но давайте договоримся — я сделаю это тайно, чтобы не травмировать вашу дочь. Думаю, и мне, и вам очевидно, что Аерис неравнодушна ко мне.
Эльмира молчала, сжав губы. Она, конечно же, не могла не заметить, как её приёмная дочь смотрит на статного красавца-солджера с длинными волосами необычного серебристого цвета. Эльмира даже могла бы предположить, что Аерис успела влюбиться в этого странного мужчину.
«Что ж, — печально подумала женщина, вспомнив себя в её годы, — первая любовь редко бывает счастливой. Это нужно просто пережить…».
Сефирот, уловив согласие во взгляде Эльмиры, продолжал:
— Ей нужен не я, и мы с вами оба это знаем. Когда-нибудь такая красавица, как она, обязательно встретит хорошего человека. Я обещаю вам не трогать её. Ну а сейчас я, пожалуй, пойду в спальню.
Эльмира лишь кивнула, выражая согласие.
«Ну вот, я же говорил — Лайфстриме отосплюсь», — с сожалением напомнил себе Сефирот, поднимаясь по лестнице. Признаться, он уже понадеялся на то, что сегодняшний бесконечный день всё-таки кончится здоровым сном…

* * *
Чтобы покинуть дом Аерис, Сефироту не пришлось воспользоваться дверью. Будь у него всё в порядке с крылом, это было бы ещё проще. Но даже теперь уйти через окно не составило труда — в конце концов, он был тренированным солджером.
Сефирот шёл по тёмным улицам Трущоб, огибая церквушку, и думал о том, что то, как он обошёлся с девушкой, со стороны выглядит несправедливо. «С другой стороны, — мысленно пожал он плечами, — а что я могу сделать?». Ответа на вопрос не было.
Он мог лишь уйти отсюда как можно скорей, заодно обезопасив Аерис от лишнего внимания. Насколько он успел понять, в Шин-Ра неравнодушны к ней…
Задумавшись, он едва не столкнулся нос к носу с Турками. Те не сразу его заметили, и солджер услышал обрывок их разговора. Рыжий Турк в расстёгнутой рубашке и с мотоциклетными очками на голове указывал на дом Аерис:
— В этом секторе осталось проверить последнее строение, и мы свободны, йо. Ну а завтра у нас вообще выходной. Может, уйдём пораньше? До того проклятого дома идти и идти… Дзот-то, Руд, неужели эта девчонка и впрямь так важна, что ради неё мы метр за метром прочёсываем все Трущобы?
— Придержи язык, Рено, — спокойно ответил его напарник. — Мы просто проверим дом — и всё.
Сефирот вышел навстречу Туркам, те в первый момент отшатнулись, но потом признали его.
— Не ожидали вас тут встретить, йо, — первым очнулся Рено.
— Я тоже, — признался Сефирот. — Я не очень-то ожидал сюда попасть. Но подо мной провалился пол, и теперь я ищу выход наверх, на Плиту. Мне повезло, что я упал в спальню вон того нежилого дома, прямо на кучу подушек… иначе, боюсь, всё закончилось бы куда плачевней.
— Дзот-то?! — взвыл Рено. — Так этот дом — нежилой? Ну всё, Руд, ты как хочешь, а у меня выходной уже начался.
Рено круто развернулся, махнув на прощание рыжим хвостом, и исчез во мраке улиц Трущоб.
Сефирот пожал плечами, как бы показывая, что Руду здесь тоже ловить нечего. Тот ещё секунду смотрел на солджера в упор, а затем коротко попрощался и пошёл за напарником.
— Ну что ж, вот теперь мы квиты.
«Думаю, скоро ты встретишь хорошего человека, для которого честь не будет пустым звуком, который защитит тебя от любых нападок. Не стоит тебе влюбляться в вутайского демона, красавица».
Оглянувшись на дом Аерис, в котором в такой час не горело ни одно окно, Сефирот поудобней перекинул ножны с Масамуне и двинулся дальше.

* * *
Аерис так и не уснула в ту ночь. Она не слышала никаких подозрительных звуков, но точно знала, что Сефирот покинул её дом. Она почувствовала, как горькое тянущее ощущение, которое иногда посещало её перед какими-то плохими событиями, вдруг исчезло. Вместе с ним исчезла и какая-то неосознанная окрыляющая радость…
Наутро девушка, как обычно, пошла в церковь, чтобы срезать свежие цветы и понести их на продажу. Мелкими шагами Аерис подошла к клумбе, неся в руках корзинку, и тут же наткнулась взглядом на примятые лилии — следы приземления солджера.
Ярко вспомнились события вчерашнего дня, сердце накрыла глухая тоска. «Он ушёл, потому что почувствовал то же, что и я, — поняла девушка. — Может, он… он такой же? И я всё-таки не последняя?».
Однако думать об этом всё равно было уже поздно — Сефирот ушёл из её жизни навсегда. Девушка заметила чёрное перо, лежащее на земле. Осторожно подобрав, девушка примерила его себе в причёску.
— Пусть у тебя всё будет хорошо, — с чувством прошептала девушка. — И твоё крыло… пусть заживает скорей!

* * *
Солджер второго класса Зак Фейр угрюмо смотрел на полуразрушенную церковь. Он не очень понимал, почему его отправили сюда, в Пятый сектор Трущоб. Однако приказ есть приказ, ему полагалось обыскать местность на предмет различных монстров. «Осмотрю саму церковь — и достаточно. Тут же тихо, как в могиле», — решил Зак, решительно двинувшись к дверям.
Обычно Зак был весел и жизнерадостен, но сегодня лицо его не озаряла задорная улыбка — уж чересчур глупым казалось задание. Монстры в Трущобах — ну что за бред? «Ладно, отставить рассуждения, — Зак, на всякий случай обнажив меч, открыл скрипучую дверь и ступил за порог церкви, — генералу лучше знать».
Конечно же, здесь никого не было. Сквозь пару дыр в крыше на пол лились потоки солнечного света, что для Трущоб было несказанным подарком. За счёт этого прямо через доски тут и там прорастали дивно пахнущие лилии.
— Красота, — Зак даже замер на мгновение.
Вдруг сзади послышались тихие шаги, и солджер мгновенно обернулся, взмахнув мечом.
— Кра-со-та… — прошептал он, едва шевеля губами.
Перед ним стояла невысокая девушка в розовом платье. В руках у неё была корзина с цветами, в каштановых волосах смешно торчало чёрное перо, а в зелёных глазах отражался страх.
— Прошу прощения, — Зак одним точным движением убрал меч в ножны. — Я вас испугал? Я не хотел, правда. Меня зовут Зак Фэйр, я солджер, и я тут по поручению. Поступили сведения, что в вашем районе разгулялись монстры. Вы ничего подобного не видели?
Аерис лишь испуганно кивнула, а затем покачала головой.
— Н-нет… — пробормотала она, — ни о чём таком я не слышала.
— Немудрено, — весело подмигнул девушке Зак. — Там, где живут такие прекрасные девушки, просто не может быть никаких монстров. Это было бы просто кощунственно.
Щёки Аерис порозовели от смущения, она опустила взгляд и, маленькие пальчики нервно теребили ручку корзины.
Зак продолжал вдохновенно нести чушь, улыбаясь и заигрывая с молодой цветочницей, пока не добился от неё согласия на завтрашнее свидание. Красноречиво распрощавшись, солджер уже собирался уходить, как вдруг заметил, куда всё это время смотрела девушка.
Это было место на клумбе с примятыми цветами.
Посреди проплешины валялось чёрное перо — такое же, как у Аерис в волосах.

---

Мороженое для братьев

[Лин Тень]

Автор: я ( Лин Тень)
Бета: я и мои ПЧ
Фандом: Final Fantasy 7 Advent Children
Название: Мороженое для братьев
Дисклеймер: герои принадлежат создателям, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: ООС, AU и полный разнос канона)))
Рейтинг: G
Пейринг: нет
Тип: джен
Жанр: юмор, пародия, стёб
Размер: mini
Герои: Сефирот, шинентай
Саммари: Сефирот по праву старшего брата решил сводить младших на прогулку. Делает он это в типично-сефиротской манере.
Размещение: только с моего разрешения


— Сефирот! — Кададж смешно и немного по-детски подпрыгивал, идя рядом с ним. — А куда мы направляемся?
Тот молчал, как партизан, сохраняя вполне по-сефиротски свирепое выражение лица. Язу и Лоз, топавшие чуть в отдалении, тревожно переглядывались — поведение Кададжа не могло не волновать их, потому что всю дорогу он только и делал, что абсолютно искренне и с открытой душой доставал старшего брата.
Уж чем-чем, а терпением Сефирот похвастаться никогда не мог…
Когда из Лайфстрима обнаружился выход в другой мир, все были ужасно рады. Вернее, рады были шинентай, а по Сефироту сложно было что-то сказать — он как был букой, так и остался. Надо сказать, сильверхедам порядком наскучило быть мёртвыми. В Лайфстриме решительно нечего было делать, разве что пугать Аерис и корчить ей рожи, но в конечном итоге Лоз довёл её до слёз и трясучки, и стало совсем скучно.
И вот сейчас они направились в какой-то мир. Место, где они оказались, мало отличалось от Мидгара — того Мидгара, которого шинентай никогда не видели. Разве что плита отсутствовала — а всё остальное в наличии имелось. Тут тоже было много машин, мало зелени, некоторое количество мусора, рельсы для поездов и трамваев и огромные толпы самого разнообразного народа. Куда-то спешащие люди в костюмах, толстые тётки с сумками, ворчливые старики и старухи, старающиеся во всём выставить себя напоказ молодые парни и хихикающие девицы…
Кстати, о последних. Почти все они задерживали откровенно-восхищённые взгляды на шинентай и Сефироте, но, к несчастью, не успевали ничего даже сказать — ребята шли слишком быстро, стараясь успеть за старшим братом.
Четвёрка шла по залитой солнцем улице какого-то мегаполиса. Шинентай давно перестали ориентироваться, Сефирот же шёл вперёд так стремительно и сосредоточенно, точно от этого зависело его новое воплощение, убийство Клауда и захват планеты.
— Сефирот! — на один шаг Сефирота приходилось два шага Кададжа. — А мы уже скоро придём, да?
Тот не только ничего не ответил, но даже не повернул головы. Казалось бы, Кададжа нисколько это не расстроило.
— А куда мы идём? А мы вот уже совсем пришли? А там будет классно? А…
— Кададж, — прошипел благоразумный Язу. — А давай мы поменяемся местами? Я пойду вот тут, а ты на моём месте, рядом с Лозом?
— Нет! — Кададж обиженно сжал губы. — Я тут хочу, со старшим братом!
Он сделал пару быстрых шагов, чтобы идти с Сефиротом в ногу. Средний шинентай обернулся к старшему и шепнул:
— Твоя очередь придумывать, моя фантазия иссякла. Он сейчас ему голову отрежет, и мы с тобой без брата останемся!
Лоз кивнул и подошёл к Кададжу:
— Эй, Кададж, а давай поиграем в молчанку?
— Да, я знаю, вы обожаете эту игру, вечно меня ловите на ней, — обиделся тот. — Нетушки, не буду.
Лоз обернулся к Язу и виновато пожал плечами. В этот момент Сефирот резко остановился. Кададж, который как раз собирался шутки ради подёргать его за кожаный рукав, ткнулся ему в спину, в Кададжа влетел Лоз, а в Лоза — Язу.
— Что там? — последний в куче-мале выглянул из-за брата. — Уже пришли?
Язу был невыносимо рад, что они достигли цели — он взмок. Кожаный костюм и солнце делали своё дело — очень хотелось чего-нибудь холодного.
Ничего необычного средний шинентай не увидел. Перекрёсток двух небольших улочек, на противоположной стороне красовалась какая-то скульптурная композиция, а на этой — веранда летнего кафе.
Взгляд Сефирота был направлен как раз на неё.
Язу поперхнулся.
Он вопросительно посмотрел на Лоза и ткнул пальцем на кафе, на что получил лишь пожатие плечами. Даже Кададж на миг замолчал от удивления. Сефирот зашёл на веранду, выбрал один из столиков и дождался официантку. Даже не глянув в меню, он, чуть поразмыслив и потерев подбородок, ткнул пальцем сначала в старшего шинентай, затем в среднего, затем в младшего и произнёс:
— Сорбет, клубничное, шоколадное.
— А что насчёт вас? — улыбнувшись, уточнила официантка.
— А… — этот вопрос явно застал Сефирота врасплох. — Мне… ванильное.
— Просто ванильное? У нас есть обсыпки и сиропы, орешки, крошки…
— Ммм… — Сефирот сглотнул потёкшие слюнки. — Ну, тогда добавьте орешков. И мармелада. И ещё карамели. И можно ещё какой-нибудь сироп. Ну, давайте ещё изюм… и, давайте два шарика. Нет, лучше три.
— Эй! — Кададж крикнул первым. — Я тоже хочу сироп, орешков и шоколадную крошку! И четыре шарика!
— А мне ещё шарик абрикосового, — кивнул Язу. — В клубничном сиропе. И орешков тоже!
— А мне по одному шарику всех имеющихся сорбетов! И всеми сиропами полейте!
— А мне двойную порцию орешков!
— И мармелада не забудьте!
— А у вас ириски есть?
Официантка бросила записывать — это было бесполезно. В конечном итоге она решила: что бы она ни положила в вазочки — эти четверо съедят всё. Главное — класть побольше всяких вкусняшек.
Следующие три часа были полностью посвящены мороженому.
Когда четвёрка, натуральным образом объевшись, расплатившись и оставив щедрые чаевые, выходила из кафе, каждый думал только об одном — интересно, а мёртвые простужаются?

---

"Ты больше не один"

[Faery]

Автор: Faery
Бета:  Лин Тень
Фандом: Final Fantasy 7
Название: "Ты больше не один"
Дисклеймер: герои принадлежат создателям, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: плохое знание канона
Рейтинг: R
Пейринг: Тифа/Клауд (намек), Тифа/Лоз, Клауд/Аэрис (упоминание)
Тип: гет
Жанр: романтика, флафф, немного ангст
Размер: mini
Герои: Тифа, Лоз, Клауд, Марлин
Саммари: а точно ли Клауд нужен был Тифе?..
Размещение: только с моего личного разрешения
Благодарности:  Лин Тень за то, что таки распинала на этот фик и не дала потом бросить на середине
Пометки: не бейте автора ногами, а?

Тифа нервно меряла шагами старые растрескавшиеся, выцветшие доски пола. Марлин, беззаботная, как мотылек, возилась с цветами на клумбе, которую так заботливо пестовала в свое время Аэрис… Тифа нервничала, они пришли в церковь уже несколько часов назад, а Клауда все не было. «Сколько же можно? Ну почему я всегда должна беспокоиться?» – тревога сменилась раздражением.
Внезапно двери церкви распахнулись – послуживший тому причиной полновесный удар чьей-то явно очень сильной ноги прозвучал как выстрел из Джунонской пушки.
Тифа удержала радостно рванувшуюся было вперед Марлин и настороженно попятилась назад, ожидая, что будет дальше.
В оглушительной тишине раздались неторопливые, тяжелые шаги, и внутрь вошел настоящий великан – выше ее на почти на две головы, бугрящиеся развитыми мышцами широченные плечи, коротко стриженные серебряные волосы, кое-как зачесанные назад и закручивающиеся забавным завитком на затылке – затянутый в черную кожу, странно контрастирующую с его мраморно-белой кожей.
Великан все так же не торопясь, вразвалку, словно ему было лень переставлять ноги, и вместе с тем неожиданно грациозно для такого крупного человека, прошел на середину помещения, к самому краю досок, остановился рядом с клумбой и протянул приглашающим жестом руку к Марлин:
– Хочешь поиграть?
Не видя никакой реакции на свои слова, он с усмешкой констатировал:
– Ага, не хочешь. Где Мать?
Ожидая ответа, здоровяк сделал еще несколько тяжеловесных шагов, заставляя Тифу и Марлин попятиться назад, подошел к самому краю клумбы. Запах цветов почему-то заставил его поморщиться и чихнуть. Выругавшись, он раздраженно рыкнул:
– Эй, где Мать?
– Здесь больше никого нет, – поспешно перебила его Тифа, загораживая собой девочку.
– Хорошо, – скучающим тоном, словно она лишь оттягивала неизбежное, бросил странный пришелец, разводя руки – еще одно непонятное приглашение, – тогда давай поиграем.
Что-то было в этом жесте и в этих словах, в этом почти спокойствии, интригующее… «А он знает, чего хочет», – промелькнуло в голове девушки, когда незнакомец проводил внимательным взглядом Марлин, которую она оттолкнула под прикрытие упавшей колонны. Против ее воли в крови начал закипать азарт, когда она достала из кармана свои старенькие заслуженные перчатки и медленно, тщательно, почти любовно натянула их на ладони. Здоровяк насмешливо ухмыльнулся, глядя, как она становится в боевую стойку, и активировал здоровенный электрошокер, прилаженный к левой руке:
– Это будет забавно.
Тифа сорвалась с места и налетела на незнакомца бешеным тайфуном, осыпая градом ударов, которые тот отражал с потрясающим мастерством и грацией. Но уж последняя ее атака – мощнейший удар ногой в челюсть, достигла своей цели. Правда, ценой послужил мощный разряд тока, прошивший ее тело и заставивший отлететь назад.
В благообразной, домашней владелице бара подняла голову бунтарка-террористка, умеющая наслаждаться сумасшедшим танцем поединка. Зарычав, она вскочила на ноги и снова бросилась в бой.
Удары, блоки, прыжки, пируэты, ломающиеся доски, пыль столбом… Он был очень силен и начинал по-настоящему злиться… В какой-то момент в горячке боя их взгляды встретились. В зеленоватых, кошачьих глазах под серебряными бровями с вытянутым, вертикальным зрачком тлела та же безумная радость, наслаждение дракой, что бурлила и в ней. По ее спине побежали мурашки.
Наконец мощным, почти на пределе сил, ударом Тифа отправила здоровяка в угол, где его погребли под собой обломки пола и уцелевшей с прежних времен мебели, и гордо выпрямилась.
– Тифа! – к ней, радостно смеясь, бежала Марлин.
Тифа вздрогнула, словно просыпаясь – она снова стала рассудительной хозяйкой «Седьмого неба», приемной матерью Марлин и Дензела – и улыбнулась, протягивая руки к девочке.

…Из-под досок в углу раздалась бравурная трель. Еще одна. Потом доски с грохотом взлетели в воздух – неугомонный пришелец прыжком оказался на ногах. Пронзив яростным взглядом Тифу, он чуть отвернулся и раздраженно выхватил из заднего кармана брюк телефон. Вскинув голову вверх, он несколько секунд слушал, а потом расстроено бросил:
– Ее здесь нет.
«Ее?» – удивилась про себя Тифа, – «Ах да, он искал мать…» Внезапно в ней проснулось сочувствие – она вспомнила своих родителей, погибших в Нибельхейме, свои горе и ярость… «Неудивительно, что он не в себе…»
Среброволосый между тем раздраженно огрызнулся в трубку:
– Я не плачу! – и обернувшись, нос к носу столкнулся с подошедшей к нему Тифой, от неожиданности закрыв крышку телефону и оборвав тем самым разговор.
– Ты испачкался, – тихо сказала Тифа, чтобы успокоить незнакомца, осторожно стряхнула пыль с его плеча и улыбнулась. Здоровяк остолбенело смотрел на нее, даже рот приоткрыл…
– Пойдем, – все тем же тихим, успокаивающим тоном, как если бы она говорила с Дензелом или Марлин, продолжила Тифа, беря его за руку и ведя к выходу. – Пойдем, выпьем чая, и ты мне все расскажешь, и мы вместе подумаем, как тебе найти свою маму…
Ее ласковое бормотание прервал пронзительный детский выкрик:
– Тифа, а как же Клауд?!
– Клауда здесь нет, Марлин, – спокойно ответила девушка. – А нашему другу нужна помощь. Поэтому мы идем домой, в «Седьмое Небо».

…Лоз не понимал, что с ним творится. У него была четкая цель – найти Мать и привезти девчонку. Когда он вошел в те развалины и увидел там двух девчонок – постарше и помладше – то сразу понял, что особых трудностей не будет. Однако та, что постарше, брюнеточка, весьма, надо сказать, соблазнительная, вздумала сопротивляться. Эти жалкие попытки были такими забавными, что он не смог отказать себе в удовольствии немного развлечься. Тем более, что его ярость давно требовало выхода…
Оказалось, эта мелкая шмакодявка дерется очень неплохо, ей почти удалось его как следует разозлить.
… А потом произошло что-то странное – она к нему прикоснулась. И пожалела его. Никто никогда не касался его, кроме братьев. Но даже братья не могли понять его тоски, той тоски по Матери, по кому-то, чему-то еще непонятному, что смутно грызла его и в итоге выливалась в это необузданное бешенство – до разноцветных кругов перед глазами, до тумана в голове, до боли, до крика…
Тихий нежный голосок, маленькая теплая ручка этой девочки, «Тифа? Так ее назвала вторая?», гасили эту ярость, эту боль. Лозу впервые в жизни захотелось рассказать о том, что он чувствует. Он был уверен, что она поймет.

Тифа сидела на кухне своего бара, по-бабьи подперев ладонью щеку и жалостливо смотрела на разомлевшего от непривычных ощущений Лоза, приканчивающего уже третью чашку чая с печеньем, и размышляла над грустной историей, которую потихоньку вытянула из него.
– Так ты говоришь, ты никогда не видел свою маму? – переспросила она, вставая и подходя к великану, чтобы подлить ему свежего чая.
– Нет, – расстроено покачал головой тот, – я… мы с братьями никогда… ее не видели.
Тифа увидела, что Лоз действительно чуть не плачет, и мягко обняла, прижимая его голову к своей груди.
– Бедняжка, – прошептала она и жалеючи погладила смешной завиток серебряных волос. – Это так ужасно, но ты больше не один…
Могучие руки сначала робко, а потом все увереннее, все сильнее сжимали ее талию. По спине Тифы побежали мурашки… Лоз издал низкий, рычащий звук, и одним сильным движением поднялся, продолжая вжиматься лицом в Тифину грудь. Девушка почувствовала, как ее ноги отрываются от пола, зашарила в поисках опоры руками, сбивая со стола посуду…
Дензел и Марлин наверху мирно спали и не могли слышать тихого мерного скрипа массивного деревянного стола и стонов, оглашающих кухню.

Клауд припарковал «Фенрира» на заднем дворе и устало прошел в дом. Было поздно, он чувствовал себя виноватым перед Тифой: опять уехал на весь день, не сказав куда. Предчувствуя ее молчаливые упреки, он предпочел сперва прокрасться на кухню, стащить что-нибудь из еды и спокойно поесть перед очередным нелегким разговором.
…Картина, открывшаяся ему, едва он отворил дверь, повергла его в состояние столбняка: возле стола, спиной к нему, в весьма недвусмысленной позе, абсолютно обнаженный, стоял огромный, просто гора мускулов, незнакомец, а из-за его плеча виднелась гладкая каштановая макушка Тифы…
Взгляд молодого человека не упустил из виду ни гибкой девичьей руки, пальцы которой безжалостно лохматили короткие серебряные волосы, ни стройных ног, скрещенных чуть пониже мускулистого мужского зада…
Охваченный гадливостью, он бесшумной молнией выскочил наружу, заметив краем глаза валяющиеся на полу черные кожаные брюки, мотоциклетную куртку. Серебряные волосы, белая кожа, одежда – Клауд моментально вспомнил этого чужака…
…Взревел «Фенрир».
«Аэрис, только ты никогда не предала бы меня…»

…Двое на кухне, занятые друг другом, не заметили открывшейся было и снова захлопнувшейся двери…

---

Рекламная пауза

[Лин Тень]

Соскучился по любимому миру и по любимым героям? Хочешь пообщаться с интересными людьми и красиво, качественно поиграть?

Друг, похоже, ты пришёл по адресу.

Может быть, ты думаешь, что все вкусные и интересные роли уже заняты? Ты ошибаешься! У нас есть для тебя Зак, Генезис, Лоз и даже Клауд.

А может быть, тебе хочется быть Юффи, Сидом, Вайсом, Рено? Есть у нас и такие роли для тебя.

Ну, а может, ты хочешь неканонную роль? И так тоже можно!

Боишься не справиться? Ты новичок в фандоме или в форумных ролевых играх вообще? Или пугает перспектива запутаться в сюжете? С радостью поможем всем миром!

Заходи к нам на форум в раздел акции. Мы не кусаемся, любим пообщаться и поиграть. У нас интересный сюжет и слаженная команда. Знаешь, кого нам не хватает?

Тебя, друг!

P.S.: Уже решился, зашёл на форум и растерялся? Не знаешь, к кому обратиться, с чего начать, кому писать, что делать и с какого бока куснуть? Не беда. Пиши на U-mail!

---

Что не убивает, то делает нас сильнее

[Лин Тень]

Автор: я ( Лин Тень)
Бета:  Faery
Фандом: Final Fantasy 7 Advent Children
Название: Что не убивает, то делает нас сильнее
Дисклеймер: герои принадлежат создателям, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: ООС и полный разнос канона)))
Рейтинг: G
Пейринг: намёк на Зак/Аерис
Тип: джен
Жанр: юмор, пародия, стёб
Размер: mini
Герои: Сефирот, шинентай, Зак, Аерис
Саммари: Какова же истинная причина, по которой Сефирот позволил себе проиграть?
Размещение: только с моего разрешения


— "Я никогда не буду воспоминанием", — передразнил Кададж Сефирота, скорчив рожицу. — Чёрт, ненавижу Страйфа! Он мне руку поранил!
Младший шинентай продемонстрировал братьям тыльную сторону ладони, на которой красовался порез. Лоз кивнул, Язу неопределённо покачал головой — так или иначе все выразили своё отношение к ране Кададжа.
Все, кроме Сефирота. Кададж помахал рукой перед глазами старшего брата, стараясь обратить его внимание на себя, но не дождался никакой реакции — экс-генерал армии Шин-Ра словно бы ждал кого-то, пристально вглядываясь в потоки Лайфстрима.
— Сефирот! — обиженно воскликнул Кададж. — Я ранен и сейчас умру!
— Ты уже умер, — с пугающим безразличием напомнил он младшему шинентай. — Не крутись под ногами, у нас гости.
В лучах Лайфстрима показалась улыбающаяся Аерис, ведущая за руку откровенно хохочущего Зака.
— Эй, Сеф, — панибратски ударил экс-солджер первого класса своего бывшего коллегу в плечо, — я смотрю, ты снова проиграл.
Сефирот отступил на шаг, как бы показывая, что не хочет стоять рядом с Заком. У Язу, Лоза и Кададжа едва ли не пар из ушей повалил.
— Остыньте, — бросил Сефирот шинентай.
— Клауд снова тебя сделал, — Аерис показала бывшему солджеру нос.
— О, да, куколка, — Сефирот показно зевнул. — Ты Цетра, и тебе, как никому другому, должно быть известно, что то, что не убивает, то делает нас сильнее.
Шинентай, Зак и Аерис воззрились на него в недоумении.
— Да, — решился нарушить тишину Зак, — но ты-то умер.
— А я-то и не о себе, — на губах Сефирота заиграла дьявольская усмешка.
Некоторое время все стояли, замерев, словно были статуями... хотя вообще-то какому идиоту придёт в голову работать скульптором в Лайфстриме? Наконец, Кададж совершенно по-детски шмыгнул носом и начал зализывать всё ещё кровоточащую царапину:
— Ненавижу Страйфа. Слушай, Сефирот, а нельзя было в этот раз его пришить?
— Ты что, не слышал старшего брата? — Язу достал ганблейд и с чувством начал его протирать тряпицей, которую обычные люди использовали для очков. — Нам нужно, чтобы Страйф был сильнее.
— Вернёмся в следующий раз и пришьём, — хмыкнул Лоз.
— К...клауд, — прошептала Аерис, выпучив глаза от страха. — Я должна п...предупредить его...
— Валяй, — улыбнулся Сефирот.
Девушка, подхватив юбку, убежала-уплыла по Лайфстриму.
Зак смотрел на Сефирота так, словно бы видел его впервые в жизни. Экс-солджер первого класса провёл по вечно торчащим в разные стороны чёрным волосам и спросил:
— Скажи, зачем это тебе?
— Что не убивает, то делает сильнее, Зак, — горестно вздохнул Сефирот. — Когда я вернусь, мне хотя бы будет, с чем бороться...

---

Как Сефирот устраивался на работу

[Лин Тень]

Предположим, Сефирот захотел устроиться на работу. Думаю, у него будет весьма занятная анкета...

— Полные фамилия, имя и отчество.
— Сефирот Дженовович Ходжо-Кресцент.
— В браке состоите?
— Нет.
— Дети есть?
— Да, трое. Лоз, Язу, Кададж.
— Родители живы?
— Да как вам сказать… Скорее да, чем нет.
— Имена родителей?
— Ходжо, Лукреция, Дженова.
— Братья, сёстры?
— М-м-м… их много. Даже чересчур.
— Желаемая должность?
— Главный злодей.
— Желаемая зарплата?
— Не менее 100 отрубленных голов в месяц.
— Ваши навыки?
— Умею клёво крутить Масамуне левой рукой, заставлять пищать фанаток от восторга, вставать под нужным углом к ветру, чтобы развевались волосы, быть кавайным и злобным одновременно, демонстрировать ресницы, но при этом оставаться мужественным, носить пафосную чёрную кожу, летать на одном крыле, сгущать тучи, жечь деревни, убивать Цетра, всех пугать и диавольски хохотать. А главное — я неубиваем.
— Ваши достоинства?
— Внешний вид и внутренний настрой.
— Ваши недостатки?
— Моя голова. Она, хоть и всегда красива, но не всегда здорова.
— Ваше хобби?
— Позировать для откровенных фанартов, вдохновлять на фанфики, сниматься в кино.
— Предыдущее место работы?
— Компания «Шин-Ра».
— Причина увольнения?
— Смерть президента и последующий развал компании.
— Рекомендации?
— Да, безусловно, вот документы о Вутайской войне, Нибельхеймском инцеденте и Метеоре.
— Вы стрессоустойчивы?
— Да, конечно. Это стресс неустойчив против меня.
— Вы дружелюбны?
— А то как же. Очень люблю дружелюбить всех своих врагов.
— Вы легко вливаетесь в новый коллектив?
— Без проблем. Только из коллектива обычно при этом выливается кровь.
— Отношение к начальству?
— Президент Шин-Ра никогда не жаловался.
— Доход на прежнем месте работы?
— Много драк и оклад наличными.
— Как вы видите себя в этой должности?
— Ну… я один на планете лечу исследовать космос.
— Вы приняты, добро пожаловать!

@темы: фельетон

---

Бой не на жизнь, а на смерть

[Лин Тень]

Это опять я и опять с юмором))

Автор: я ( Лин Тень)
Бета:  Faery
Фандом: Final Fantasy 7
Название: "Бой не на жизнь, а на смерть"
Дисклеймер: герои принадлежат создателям, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: «Это у неё шутки такие» ©
Рейтинг: PG-13
Тип: джен, OOC
Жанр: юмор, пародия, стёб
Размер: мини
Герои: Сефирот, Клауд, Тифа, Зак
Саммари: Как же всё-таки солджер-недоучка Клауд смог победить великого и могучего Сефирота?
Размещение: только с моего личного разрешения
Благодарности:  Алира Золотой Лист за идею


— Сефирот!
— А?
Злодей обернулся и увидел полного решимости Клауда с большим мечом наперевес. Сефирот как-то рассеянно скользнул взглядом по солджеру-неудачнику и снова отвернулся.
Он был всецело поглощён созерцанием Дженовы и мыслями о том, как же достать Маму из капсулы. Сейчас ему не было дела до какого-то Клауда. Тот же был весьма оскорблён таким отношением к себе. Он нахмурился, буравя спину своего врага, обтянутую чёрным кожаным плащом.
— Сефирот!
На этот раз мужчина даже не соизволил посмотреть на Клауда. Герой вообще сомневался, что злодей его услышал — сейчас он примеривался Масамуне, собираясь разбить капсулу с Дженовой.
Сефирот замахнулся мечом, но вновь был остановлен криком Клауда:
— Сефирот, имей совесть, повернись, когда тебя зовут!
Тот, досадливо цокнув языком, опустил Масамуне и обернулся.
— Ну чего тебе? — раздражённо спросил он.
— Ты… это… весь Нибельхейм перерезал!
— Да? — Сефирот задумчиво почесал серебристый затылок. — А мне казалось, там ещё остался кто-то… и потом, я не трогал кошек и собак. Я вообще животных люблю.
Клауд побагровел от злости.
— Выходи на бой, вот что. Я отомщу за мой родной город!
Сефирот махнул рукой и вновь отвернулся к Дженове:
— Валяй. Только не очень громко — я тут делом занят.
Клауд сдавленно зарычал и пару раз рубанул мечом воздух. Сефирот же больше не обращал внимания на него. Он сделал то, что и собирался — отрезал голову Дженове, собираясь унести её из отсека.
Однако на его пути встал Клауд. Мост, ведущий к двери, был достаточно узким: Сефирот подался влево — Клауд мгновенно прыгнул следом, вправо — то же самое.
— Дай ты уже пройти, — в сердцах сказал Сефирот. — Хватит скакать!
— А вот и нет! — воскликнул Клауд, и на его лице появилась маниакальная улыбка. — Никуда ты не уйдёшь отсюда, пока не ответишь за Нибельхейм!
«Тогда я смогу вернуться к Тифе с победой, а ещё утереть нос Заку», — прибавил молодой человек мысленно.
— Только ногами не бей, — Сефирот флегматично полез в карман кожаных штанов и достал оттуда упаковку мятных леденцов и отправил один в рот. — А то я щекотки боюсь. Кстати, хочешь конфетку? — он протянул леденцы Клауду.
Молодой человек готов был взорваться. Не чувствуя в себе больше сил сдерживать ярость, он бросился на Сефирота, замахнувшись мечом, однако его удар был легко парирован.
— Я же сказал, что щекотки боюсь, — продолжал издеваться среброволосый злодей.
— П… правда?
Клауда вдруг осенила идея. Он аккуратно положил меч на пол и сделал шаг к Сефироту. Ещё один. На лице мужчины отражалось крайнее удивление и недоумение, правая бровь изогнулась.
Неожиданно Клауд сделал бросок вперёд и легонько ткнул Сефирота под рёбра. Тот скорчился, хохоча.
— Прекрати, мне щекотно! Прекрати!
Масамуне выпал из ослабевшей руки и полетел вниз, в реактор. Клауд с удвоенной энергией продолжил щекотать задыхающегося и плачущего от смеха Сефирота.
— Ну хватит! Хватит! Хва… а-а-а-а-а-а!

* * *
— Ну же, Клауд, расскажи! Расскажи всё с самого начала, — Тифа ёрзала и подпрыгивала на стуле от нетерпения.
Они устроились в баре — это было одно из немногих уцелевших строений Нибельхейма. Тифа и Зак уже пришли в себя, выяснилось, что серьёзно никто не ранен. Друзья решили пропустить по кружечке.
— Ну… — Клауд задумался. — Это был бой не на жизнь, а на смерть. Сефирот очень сильный, но я смог его победить.
— Ты мой герой, Клауд! — Тифа бросилась блондину на шею.
Зак только фыркнул и отвернулся — его не оставляло чувство, что что-то в этой истории не так…

@темы: фанфикшн

---

Солджер-парикмахер

[Лин Тень]

Автор: я ( Лин Тень)
Фандом: Final Fantasy 7
Название: "Солджер-парикмахер"
Дисклеймер: герои принадлежат создателям, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: специфическое и весьма неканонное прочтение истории Сефирота
Рейтинг: PG-13
Тип: джен, AU, OOC
Жанр: юмор, пародия, стёб
Размер: мини
Герои: Сефирот, Клауд, Тифа, сильверхеды, Дженезис, Анджил, Зак, Ходжо, Руфус, Аерис, Дженова
Саммари: А может, он и не хотел ничего плохого? Может, он вообще парикмахером хотел стать!
Размещение: только с моего личного разрешения
Благодарности:  Алира Золотой Лист за идею


Сефирот с детства обожал всё красивое, в частности причёски. Он считал просто преступлением не следить за своим внешним видом, а потому ежедневно расчёсывал волосы, использовал различные шампуни и кондиционеры и сантиметр за сантиметром отращивал гриву. И вот, настал день, когда блеском его серебристых волос, ниспадающих до самых колен, стали восхищаться все.
«А не стать ли мне парикмахером?» — подумал тогда Сефирот, глядя, с какой завистью на него смотрят мужчины, и слыша, с каким восторгом визжат женщины, удостоившиеся чести провести по его шелковистой гриве рукой.
«Отличная идея, — ответил Сефирот сам себе, для убедительности кивнув, и волосы его снова сверкнули в тусклом свете энергосберегающих ламп. — Ведь я столько знаю о тонкостях обращения с волосами, что могу уже докторскую написать!».
Поскольку Сефирот всегда был человеком логически мыслящим и последовательным, с докторской-то он и начал. В перерывах между тренировками и по ночам он строчил свою диссертацию, полностью отдавшись науке. Он воровал у Ходжо микроскопы, бинокуляры, пробирки, реактивы и иногда даже волосы — отстригал пряди, пока профессор спал.
Впрочем, Ходжо был не единственной жертвой исследований. Юные коллеги Сефирота, преподаватели, тренеры, лаборанты — все, кто попадал в поле зрения будущего доктора наук — были безжалостно обстрижены. «Это ради науки, — утешал себя Сефирот. — Мне ведь нужен материал».
И вот настал день, когда молодой человек представил Ходжо свою диссертацию.
— Ты это всё сам написал?! — у профессора глаза полезли на лоб, когда он увидел огромную книгу.
— Нет, — смутился Сефирот. — Это только первый том.
Выяснилось, что в его небольшой комнатушке скопилось ещё несколько стопок книг. Выругавшись, Ходжо обещал найти трактатам достойное применение (хотя сам считал, что этим можно отапливать Мидгар ещё неделю — не используя Мако-энергию). И, когда молодой человек ушёл, он позвал охрану, сказав, чтобы они унесли всю эту макулатуру как можно дальше.
Сефирот стал хорошим солджером, но не это было его мечтой. Он хотел быть парикмахером — самым лучшим и самым оригинальным. Но у него ничего не получалось — ножницы были недостаточно остры и совсем неудобны для него. Когда он попытался сам постричься самыми острыми хирургическими ножницами доктора Ходжо, он лишь неровно откромсал себе чёлку.
Сефирот стал путешествовать с отрядом солджеров по миру. Это называлось «карательными миссиями», но молодому человеку не было до этого дела — он искал идеальный инструмент для себя. Однажды, будучи в Вутае, он увидел, как местные жители испытывают остроту оружия. Они брали меч и кидали на него волос — если он оказывался рассечённым напополам, то оружие признавалось острым.
Но вот Сефирот увидел, как один меч — очень длинный — рассёк волос не поперёк, а вдоль.
— Это то, что мне нужно! — воскликнул Сефирот.
Местные жители не очень-то хотели отдавать юному парикмахеру клинок, но им пришлось согласиться. Заполучив меч, Сефирот тут же загорелся желанием сделать кому-нибудь причёску. Вутайцы почему-то очень испугались, так что молодому человеку пришлось гоняться за ними по всей деревне, уговаривая «поспособствовать его практике».
В Мидгаре у Сефирота было два друга — Дженезис и Анджил. Молодой человек уговорил их постричься. Поскольку Сефирот считал себя настоящим профессионалом, он решил, что будет стричь сразу двоих, а чтобы не сорить в комнате, солджеры дружно двинули в виртуальную Юнону.
И всё было бы хорошо, но в процессе Дженезис очень много крутился, а потому порезался. Анджил же был более спокойным, и его даже устроил конечный результат.
Он обещал, что приведёт Сефироту ещё «клиентов». Спустя какое-то время Анджил сдержал слово — он направил к начинающему парикмахеру своего друга Зака.
— Я даже не знаю, чего я хочу, — признался тот.
— Зато я знаю, — отозвался Сефирот. — Сейчас я сделаю тебе классную причёску!
Но в процесс вмешался Анджил, которого против парикмахерских услуг Сефирота настроил Дженезис, убеждая, что Зака тоже могут ранить. Не на шутку взволновавшись, Анджил остановил Сефирота, и потому стрижка не была завершена — волосы Зака так и остались торчащими в разные стороны.
И всё-таки Сефирот был солджером, а потому вскоре его вызвали на очередное задание — на этот раз в Нибельхейм. Благополучно добравшись до места назначения, Сефирот, Зак, Тифа и ещё пара военных полицейских пошли прямиком к неработающему Мако-реактору. Там-то Сефирота и ждало страшное потрясение — они с Заком увидели в отсеке не людей, а монстров.
У них не было волос!
Глубоко потрясённый Сефирот вернулся в Нибельхейм и, сославшись на головную боль, пошёл ночевать в старом особняке. На самом же деле ему не хотелось никого видеть ближайшие несколько часов, а может быть даже дней. Бродя по пустым комнатам, Сефирот нашёл вход в подвал. И тут его ждало ещё одно потрясение…
В библиотеке подвала была собрана вся диссертация Сефирота!
Книги были аккуратно расставлены на полках — они покрывались пылью и были никому не нужны. Расстроившись пуще прежнего, Сефирот принялся перечитывать то, что сам писал когда-то.
«Я же хотел быть парикмахером! — думал он, перелистывая страницы. — А стал солджером. Какая несправедливость».
Закончив, он твёрдо решил:
— Я исполню свою мечту. Вот прямо сейчас.
Сефирот вышел из подвала с Масамуне наперевес. Но рука его дрожала — молодой человек мало спал и очень нервничал. И поэтому первый же человек, которого он захотел постричь, оказался обезглавленным.
Ну а потом пошло-поехало…
Они все разбегались и кричали, вследствие чего получали несовместимые с жизнью травмы. Тем временем спускалась ночь…
— Да мне же ничего не видно! — воскликнул горе-парикмахер. — Зажгите кто-нибудь факел.
Кто-то внял его просьбе, но, мгновенно испугавшись, выронил факел и убежал. Факел по закону подлости упал в бочку с мусором, которая, загоревшись, опрокинулась и покатилась к баллонам с нефтью.
Город загорелся.
— Да стойте же вы! — кричал Сефирот. — Ай, тьфу на вас!
Разобиженный таким отношением к его таланту, он отправился к горе Нибель, намереваясь по дороге найти кого-нибудь, кто бы захотел новую стрижку.
У реактора его ждала Тифа, уже много дней мечтающая постричься — ей казалось, что так у неё будет больше шансов понравиться её старому другу Клауду. Но Сефирот глянул на роскошные длинные волосы Тифы и покачал головой:
— Ну что ты! Отстригать такое — просто преступление, а я законопослушный парикмахер.
С этими словами он прошёл мимо. Тифа разозлилась и побежала за ним, так что Сефироту пришлось её угомонить — так, как умел.
В отсеке он увидел прекрасную женщину, которую звали Дженова (так было написано на капсуле, в которой хранилось её тело).
— Я заберу тебя с собой, — решил Сефирот и начал искать, как бы отсоединить провода.
Но это оказалось невозможно, поэтому молодой парикмахер решил забрать только голову — он очень хотел сделать Дженове подходящую причёску.
И тут подоспел Клауд.
Этот парень вообще не очень-то следил за собой — волосы вечно были торчком. Увидев это, Сефирот зажёгся идеей:
— Давай я постригу тебя!
Но Клауд был против, поэтому Сефироту пришлось пытаться делать всё насильно. А поскольку в его руках была ещё и голова Дженовы, которую он боялся повредить, он сильно проигрывал своему несостоявшемуся клиенту.
В какой-то момент Сефирот упал в реактор, так и не успев сделать Клауду причёску.
В полёте он успел красиво подровнять Дженову, и та, так восхитившись своим новым внешним видом, в благодарность обещала ему помочь в карьере.
Семь долгих лет Сефирот тренировался в мастерстве парикмахера, и вот, наконец-то смог выйти в свет. Его волновали два клиента, с которыми он не успел закончить — Зак и Клауд. Однако выяснилось, что первого уже нет в живых.
— Какой ужас, — расстроился Сефирот. — Так и умер с чёрте-как постриженными волосами.
Но Сефирот грел себя мыслью, что остался ещё Клауд — вот по этому типу точно парикмахерская плачет!
Они встретились в одной из деревень, недалеко от озера (ведь чтобы сделать действительно хорошую стрижку, нужно сначала помыть клиенту голову). На месте выяснилось, что у Клауда появилась девушка — красавица с сечёными кончиками волос. Сефирот хотел постричь и её, но ничего не вышло, в дело вмешался Клауд, подумав, что парикмахер хочет увести его девушку, всё кончилось дракой и смертью Аерис.
Как выяснилось, Клауд был всё ещё против своей собственной стрижки. Сефироту надоело его уговаривать, приводя в качестве доказательства зеркало и комментируя, что Клауд выглядит, как настоящее посмешище.
Однако блондин был полностью уверен, что ему и так вполне идёт. Так что с Сефиротом они в очередной раз подрались, попутно разрушив Мидгар. Парикмахер, уверенный в том, что Клауд осознает свою ошибку, оскорблено удалился, обещав открыть своё дело и нанять помощников.
Дженова была «за».
Прошло ещё два года. В Эдже объявились три среброволосых парня. Тифа указала Клауду на них:
— Кажется, Сефирот всё же открыл парикмахерскую.
— Почему ты так думаешь? — спросил Клауд.
— Смотри, какие у них причёски, — в голосе Тифы слышалась чистая незамутнённая зависть.
Но парни проигнорировали Клауда и Тифу, направившись к Руфусу. Сефирот решил играть по-крупному. В конце концов, у Турков тоже есть, кого постричь.
А Клаудом заняться он всегда успеет!

@темы: фанфикшн

---

Final Fantasy 7 Advent Children & Sonata Arctica

[Лин Тень]

@темы: клипы

---

Свет, камера, мотор!

[Лин Тень]

Автор: я ( Лин Тень)
Фандом: Final Fantasy 7: Advent Children
Название: "Свет, камера, мотор!"
Дисклеймер: герои принадлежат создателям, я взяла их с целью сотворить AU
Предупреждение: автор типа шутит так. "Это у неё шутки такие"))
Рейтинг: PG-13
Тип: gen, ООС, ОМС и OFC (съёмочная бригада), AU, намёк на gender switch
Жанр: юмор, стёб
Размер: драббл
Герои: Сефирот, Кададж, Клауд, Язу, Лоз, Рено, Руд, Тифа, Аерис, Баррет, Винсент, Зак и остальные по чуть-чуть
Саммари: Я расскажу вам правдивую историю о том, как снимался фильм «Advent Children». Вы думаете, вы знаете, как всё было? Щассс…
Размещение: только с моего личного разрешения.
Благодарности:  Тёмный Карамон за идею с Язу,  Faery за идею с Лозом и Рено

Дубль 1. В гримёрке

— Ой… Ох… — выдохнул Кададж. — А можно не так туго, мне ещё дышать чем-то надо!
— Нельзя, — отрезал костюмер. — Ты — худенький пластичный мальчик, которым зрители будут восхищаться. Поэтому терпи.
Простонав что-то невнятное в очередной раз при затягивании кожаного ремешка плаща, Кададж с ужасом подумал о том, что ему ещё как-то выполнять в этой одежде трюки…
Соседняя дверь с нарисованной на ней золотой звездой приоткрылась, и в проёме показался крайне недовольный Сефирот:
— Слушай, ты, молодая звезда телеэкрана, хватит вздыхать, ты мешаешь мне настраиваться на съёмку! Без году неделя на площадке, а уже столько проблем от тебя.
Кададж прикусил язык. Сефирот, видя, что его слова возымели действие, хотел удалиться, захлопнув дверь, но из-за его спины легко выпорхнула стилист, катя перед собой передвижной столик с различными косметическими принадлежностями. На поясе девушки болтались ножницы, расчёски всех видов и форм, портативный фен на батарейках и прочая ерунда, названия которой знала, наверное, только сама стилист.
На столике же при ближайшем рассмотрении лежали… боже, да чего там только не было! Краска для волос, лак, гель, кисточки, тени, тушь, помада, блеск, румяна, тональный крем и пудра, маникюрные принадлежности, а также какие-то баночки без названия. Кададж искренне считал, что вся эта ерунда нужна только женщинам. Однако стилист недвусмысленно смотрела именно на него, намереваясь, видимо, заштукатурить его лицо напрочь.
Кададжу стало плохо. Похоже, не стоило ему соглашаться на эту съёмку… но ведь предложение стать кинозвездой звучало так заманчиво!
Стилист обернулась к Сефироту и, лучезарно улыбнувшись, напомнила:
— Всё, свободен, волосами сильно не тряси, тебя укладывать — настоящий ад. И не забудь надеть линзы!
— Не забуду, — буркнул тот и ушёл к себе.
— Теперь ты, — стилист всё так же улыбалась, — ну-ка, посмотрим, что с тобой можно сделать…
Костюмер быстро затянул последний ремень и удалился. Стилист же усадила Кададжа в кресло, предварительно обмотав его в специальный фартук и намочив волосы.
Ножницы запорхали вокруг лица молодого человека. Ему казалось, что у стилиста сразу десять рук — тут она красит и стрижёт, здесь ровняет и филирует, а там уже сушит и укладывает. Под конец был макияж.
— Так-то лучше, — удовлетворённо заключила она.
Кададж взглянул на себя в зеркало — и не узнал. В отражении он видел ну очень женственного парня — ровненькая гладкая стрижка, блестящие губы, накрашенные глаза… Хорошо, что у него было крепкое сердце, иначе точно пришлось бы вызывать врачей.
— Ну, что скажешь? — стились ловко собирала принадлежности обратно на передвижной столик.
Кададжу нечего было сказать, у него отнялся дар речи. По прошествии нескольких секунд он выдавил из себя:
— Да, но теперь эта длиннющая чёлка мне мешает, — молодой человек попытался сдуть волосы с лица, но это, конечно же, не дало никаких результатов. — И вообще… и вообще, я похож на девчонку!
— Зато ты красавчик, — со своей неизменной улыбкой, которая уже начала бесить Кададжа, сказала стилист, снимая с него фартук.
Молодой человек хотел ответить, но обнаружил, что девушка уже скрылась. Кададж вскочил с кресла и бросился к двери, но в проходе наткнулся на что-то… а вернее на кого-то.
— Слушай, друг, ты хоть смотри, куда идёшь, — ответил этот «кто-то».
— Тебе легко говорить «смотри», — обиженно сказал Кададж, поднимая голову. Перед ним стоял Клауд. — У тебя-то волосы на глаза не свешиваются.
— И точно, — улыбнулся тот. — А ты чего такой нервный?
— Я на девчонку похож! — взорвался Кададж.
— Ну и что? Мы все похожи, — философски сказал Клауд, пожав плечами. — Это фильм для молодых фанаток. Так что молчи, если хочешь денег.
Кададж понял, что ему придётся смириться.

Дубль 2. Каннибализм на площадке

— Ну же! — крикнул режиссёр. — Давай, Кададж, покажи мне, как ты любишь Сефирота.
— Но я его не люблю, — запротестовал молодой человек. — Я нормальный, мне девушки нравятся!
Сефирот картинно закатил глаза с узкими вертикальными зрачками, показывая всё, что он думает об этой ситуации.
— Это никого не интересует, — безразлично пожал плечами режиссёр. — Давай же, покажи мне эмоцию! А ты, Сефирот, не выбивайся из образа, сделай злое лицо. Приготовились, свет, камера, мотор!
Они прогоняли эту сцену уже в который раз, но режиссёру всё не нравилось, как Кададж произносит свою реплику.
— «…Я не знаю Сефирота, но я чувствую, он внутри меня…», — начал актёр, стараясь показать то, что от него требовалось.
Однако он вновь не попал в свой образ, и режиссёр остановил съёмку.
— Нет же, нет, — всплеснул он руками. — Больше экспрессии, — затем он обернулся к Сефироту: — Ты что-то совсем раскис, где фирменное грозное выражение лица главного антагониста?
— Я есть хочу, — признался тот, держась за живот. — Очень, — добавил актёр, виновато пожав плечами.
Режиссёр походя глянул на часы и сообщил:
— Ты прав, перерыв уже начался, но учтите, — он обвёл взглядом площадку и, словно вынося приговор, сказал: — Пока они не закончат эту сцену, никто никуда не пойдёт, понятно?
— А я? — недоумённо спросил Клауд, который как раз собирался украдкой сдёрнуть на обед. — Мою сцену уже отсняли, это нечестно!
— И ты тоже, — сурово пригрозил пальцем режиссёр.
Клауд со вздохом вернулся в кресло, в котором до сих пор сидел.
— Ты всех задерживаешь, — злобно прошипел Сефирот на ухо Кададжу, — будь любезен, играй нормально, иначе он нас заморит голодом!
Прогнали ещё два дубля — и всё неудачно. Сефирот уже начал злиться совершенно не картинно, а его желудок урчал так громко, что третий дубль был завален из-за несоответствующего звукового сопровождения.
— Если ты сейчас не сыграешь свою роль, то я съём тебя, — на полном серьёзе пообещал Сефирот Кададжу.
Тот лишь вздохнул — точнее попытался это сделать, поскольку в его жутком обтягивающем костюме дышать было не так-то просто. Казалось, что костюмер упаковал его в настоящий корсет (при этом ненароком сломав ему пару рёбер). И кто сказал, что быть актёром — так легко, просто и приятно?
Вообще-то Кададж побаивался Сефирота — уж больно огромным и угрожающим он выглядел — на целую голову выше и гораздо шире в плечах. И потом, он же настоящая кинозвезда, куда Кададжу с его первой ролью до него… вон, уже сто раз один и тот же дубль прогоняют, а он всё сыграть никак не может! Так что парень старался не то что не спорить с Сефиротом, но даже как можно меньше привлекать его внимание.
Кададж на секунду прикрыл глаза. От него хотят экспрессии и выражения любви, но как это сделать? Может, просто представить, что Сефирот — девушка? Кададж украдкой открыл один глаз… хм, даже при сефиротовой белой гриве до колен нужно иметь ОЧЕНЬ богатую фантазию и хроническое отупение мозга, чтобы перепутать такого здоровяка с девчонкой…
Ладно, придётся постараться. Иначе в скором времени на площадке случится акт каннибализма.
— Свет, камера, мотор!
— «…Я не знаю Сефирота, но я чувствую, он внутри меня. Прямо под кожей, и это так раздражает!»
— Снято! — режиссёр, довольно потирая руки, встал со своего места. — Молодцы, вот теперь можете идти есть.
Сефирот, послав Кададжу хмурый взгляд исподлобья, направился в столовую. За ним потянулись операторы, осветители, рабочие, режиссёр и его помощник. Клауд со вздохом поднялся и пошёл следом. Кададж уныло плёлся в самом хвосте голодной процессии.
— Эй, — Клауд толкнул Кададжа в бок, от чего тот взвыл. — Как ты это сделал?
— Что? — спросил тот, потирая свои несчастные рёбра.
— Ну, у тебя столько дублей подряд не получалось войти в образ, а тут вдруг раз — ты закрыл глаза, и всё…
— Лучше тебе не знать… друг, — честно ответил Кададж.

Дубль 3. В перерыве

…Перерыв продолжался. То тут, то там порхала стилист, возникая, казалось бы, из ниоткуда и подправляя грим то одному, то другому актёру. В курилку набилось народу больше, чем бычков в пепельницу — в основном там проводили время рабочие.
— Замри, — стилист поймала Кададжа за ремень на плаще, а затем быстро обновила макияж актёра. — Всё, свободен.
Парень слонялся по площадке, не зная, куда себя деть. «Как вообще расслабляются актёры во время своих перерывов?» — подумал Кададж и решил пойти в смежную с гримёркой комнату отдыха. Правда велика была вероятность столкнуться там с Сефиротом (тем более что здесь его что-то не было видно), и всё-таки молодой человек решил рискнуть.
Добравшись до комнаты отдыха, Кададж подумал, что сегодня явно не его день — Сефирот был там, однако в следующий же момент молодой человек понял, что тому наплевать на него. Сняв обувь и забравшись с ногами на диван, он читал сборник стихов какого-то классика.
«Что-то в нём не так, — пытался сообразить Кададж, приглядываясь. — Не могу понять, что изменилось…».
— Ну что? — досадливо спросил Сефирот, снимая очки. — Зрение у меня плохое, доволен?
— А… да я…
— Не стой в дверях, — Сефирот вновь нацепил очки на нос и продолжил чтение, — туда или обратно.
Всё ещё украдкой поглядывая на здоровяка в изящных очках, внимательно читающего классику, Кададж бочком протиснулся в угол комнаты за ноутбук.
…Перерыв подходил к концу. Сефирот собирался выйти в гримёрку, но застыл в дверях, вследствие чего Кададж, шедший за ним, ткнулся ему в спину. Казалось, звезда мирового экрана даже не заметил грубого нарушения его личного пространства.
— Посторонние в гримёрке, — нахмурился он.
— Это не посторонние, — прозвучал голос режиссёра.
Кададж нырнул под локоть Сефирота, чтобы ему тоже было видно, из-за чего сыр-бор. В помещении и правда стояли двое — судя по всему брат и сестра. Крепкий коротко стриженный светловолосый парень и стройная девушка-блондинка с длинными волосами.
— Знакомься, Сефирот, это Язу и Лоз, — повёл рукой режиссёр. — По сценарию они будут твоими клонами, как и Кададж.
— Язу — девчонка! — вскричал Сефирот. — Ты что, издеваешься? Я не буду перевоплощаться в девчонку. Хватит уже и того, как меня накрасили!
— Ну-ну-ну, не нервничай так, Сеф, — закружилась вокруг стилист. — Сейчас мы их перекрасим в твой цвет, причёсочки сделаем красивые, переоденем Язу и сделаем из неё парня…
— Не смеши мои очки! — сжал кулаки Сефирот. — У тебя и из мужчины-то парня не получается сделать, а ты мне заливаешь про то, что ты сможешь его сделать из девчонки! Я увольняюсь!
— Но твой контракт, Сефирот! — режиссёр принялся трясти перед лицом актёра стопкой каких-то бумаг.
Тот посмотрел на них поверх очков, затем через очки, затем приподняв очки. Капризно отвернувшись, чуть выпятив нижнюю губу и сложив руки на груди, он сказал:
— Ничего не знаю. Я этого не видел и не подписывал. Я не нанимался работать на таких условиях!
Язу всё это время выглядела очень несчастной. Кададж тихо проскользнул в гримёрку и подошёл к новичкам.
— Слушай, — прошептала Язу, — скажи, а почему этот парень, Сефирот, такой странный? Он говорит, что я девчонка…
Кададж пригляделся — перед ним стоял худощавый длинноволосый молодой человек. Его брат, Лоз, вовсю хихикал.
— Не обращай внимания, — шепнул Кададж, — у него просто не очень хорошее зрение…

Дубль 4. Мобильник

— Свет, камера, мотор! — крикнул режиссёр.
Он прогонял сцену гонок Клауда, Язу и Лоза на мотоциклах — было много удачных дублей, и режиссёр обещал отснять последний. Кададж в съёмках тоже участвовал, но его роль была небольшой — стоять на скале и гадко посмеиваться.
Взревели моторы, братья (над которыми стилист успела поработать так, что их бы теперь мама родная не узнала) помчались, постепенно зажимая Клауда. Тот достал огромный меч, и…
— Ай! — вскрикнул Лоз и схватился за лицо. Его мотоцикл начал быстро отставать. — Ай-ай-ай!
— Ох… — Клауд резво развернулся, попутно двинув рукоятью огромного тесака ещё и по Язу. — Прости, друг. Что случилось? Я тебя не убил?
Язу сдавленно ругался — Клауд попал ему аккурат в причинное место. Кададж, осознав, что дело, похоже, пахнет керосином, быстро заскользил вниз, и уже через несколько секунд был рядом с коллегами по цеху.
— Что тут происходит, Кла…
Он не закончил, поскольку актёр обернулся на звук голоса Кададжа… снова треснув его по рёбрам, только на этот раз тупым лезвием! Подвывая от боли, парень стёк на землю.
— Мда, — философски заключил Клауд, глядя на «банду», валяющуюся у его ног. — Это… врача бы.
— Слушай, я тебе ещё на прошлых съёмках говорил не играть с этой твоей дурындой, — откликнулся Сефирот, занявший то самое кресло, в котором до него сидел Клауд. На актёре по-прежнему были очки, а в руках он держал какой-то глянцевый журнал.
Врач подоспел в течение нескольких секунд. Он заключил, что серьёзных ранений ни у кого нет, хотя Язу и настаивал на том, что Клауд оставил его импотентом (на этих словах Сефирот обернулся и внимательно вгляделся в актёра), а Кададж пробурчал что-то насчёт сломанных рёбер. Вот только с Лозом вышла проблема — у него на лице обнаружилась царапина. Естественно, что стилист тут же всё замазала, но Лоз весь испереживался, три раза уточнив у врача, не останется ли шрама.
— Очень беспокоится о внешности, — пояснил Язу, указывая взглядом на брата. — Просто маньяк. Ненавидит шрамы.
— Ого, — удивился Кададж. — А по его внешности и не скажешь… такой здоровый!
— Свет, камера, мотор!
На этот раз Клауд старался быть аккуратней со своим мечом. И вроде всё шло неплохо до тех пор, пока Язу не нужно было прыгать…
— «You know I'm bad, I'm bad, really, really bad…», — раздалась откуда-то модная попсовая мелодия.
У Язу, уже успевшего придать своему телу нужное ускорение, от неожиданности подогнулась рука, на которой он делал «колесо». Он завалился на Клауда, тот выкрутил руль мотоцикла, въехав в Лоза, и всей кучей-малой они упали на землю под ноги Кададжу. Тот лишь тоненько вскрикнул.
— Чей мобильник?! — режиссёр в ярости обвёл взглядом площадку.
— Извиняюсь, — смутился Сефирот, доставая из-под плаща телефон. — Да, слушаю! Сколько раз говорить, что у меня съёмка? Когда? Ладно, давай завтра, — он быстро спрятал телефон в карман. — Ну, бывает, — сказал он, разводя руками. — Забыл выключить…
— Надеюсь, тебе звонила девушка, — проворчал Клауд, выпутываясь из чужих рук и ног и вставая. — Потому что иначе это того не стоит.
Блондин помог встать Язу, Лоз же снова сидел, закрыв лицо руками.
— Опять царапина? — шепнул Клауд. — Что делать?
— А ничего. Сейчас сам встанет, вот увидишь, — Язу нехорошо улыбнулся. — Эй, братец, — громко обратился он к Лозу. — Хнычешь?
— Ничего я не хнычу! — обиженно сказал тот, вставая.
— Гениально! — подскочил к ним режиссёр. — Вот то, чего нам не хватало для ваших образов! Решено, переснимаем всё заново с учётом новых реплик!
Клауд, Лоз и Кададж издали полустон-полувздох, а затем с ненавистью посмотрели на несчастного, нервно сглотнувшего Язу.

Дубль 5. Зануда

Молодые люди буквально приползли в гримёрку после своих сцен. Клауд же остался на площадке готовиться к следующему куску — Кададжу даже страшно было представить себе, как он выдерживал такое напряжение, потому что он, Язу и Лоз, успевшие прогнать несколько акробатических сцен, были полностью выжаты, как лимоны.
Сефирот зачем-то сидел там же, неподалёку от режиссёра, мирно почитывая журнал и даже не глядя на площадку. «Шёл бы давно домой, — думал Кададж. — И чего он только там забыл?».
За время съёмок «банда» успела сдружиться — в конце концов, они были едва ли не единственными новичками из всех, к тому же принадлежали к одной возрастной категории.
— Ну что? — обиженно топнул ногой Язу, вытаскивая из волос невидимки, которые в большом количестве напихала туда стилист. — Что вы все злитесь на меня? Злитесь лучше на мобильник Сефирота!
— Тише, — шикнул Кададж. — Он услышит…
— Кто? Мобильник? — опешил Язу, оборачиваясь. Его глаза расширились от недоумения.
— Сефирот, болван!
— Он на площадке, — Язу подобрался к умывальнику и с наслаждением поплескал себе водой в лицо, смывая грим. — Ничего он не услышит. Короче, я не виноват в том, что у него такой дурацкий звонок, а у меня — такой дурацкий брат.
Лоз вздёрнул бровь, словно бы не решив, обижаться на этот выпад или нет. Пока он думал (а этот процесс у Лоза всегда отнимал больше времени, чем любое другое действие), из комнаты со звездой послышался шум, и Кададж поднял ладонь, предупреждая любые ссоры:
— Там кто-то есть, — прошептал он. — Сефирот на площадке, Клауд тоже…
«Банда» одновременно приникла к узенькой щёлочке между косяком и дверью и заткнулась.
— Уже всё, да?
— Ты невыносим! Потерпи чуть-чуть!
Второй голос принадлежал стилисту — парни бы в жизни не забыли этой вечно улыбчивой девчушки, которая в три взмаха руки делает из тебя трансвеститное чудище, годное разве что для того, чтобы приводить в восхищение молодых фанаток. Казалось, её оптимизм непрошибаем и неисчерпаем, однако сейчас… подумать только, стилист была на взводе! Становилось нехорошо при мысли о том, кто же мог так её довести.
Ребята переглянулись и покачали головами. Нет, первый голос был им незнаком.
— Уже всё, да? Можно идти?
— Ещё одна фраза, Рено, и ты труп! — вдруг вскричала стилист. — Я тебя зарежу вот этими ножницами, обещаю!
— Ты зануда, йо.
Послышалось что-то вроде сдавленного рычания или сопения.
— Рено, — прошептал Лоз. — Кто такой Рено?
— Заткнись, — одними губами ответил Кададж.
— Что? — не расслышал силач и подался вперёд, прямо на Кададжа, стоящего ближе всего к щели.
Незакрытая дверь не выдержала веса и распахнулась. «Банда» кувырком влетела в «звёздную» комнату. У зеркала стояла стилист, ошалело глядя на парней, в одной её руке были ножницы, в другой же — лак для волос и расчёска одновременно. В кресле сидел мужчина с ярко-рыжими волосами и своеобразной стрижкой. Все волосы сверху были коротко отстрижены и уложены в стиле «корова языком слизнула», снизу же болтался довольно длинный хвост.
— Эй, привет, — Рено обернулся к ним и помахал рукой. — А вы, значит, и есть те самые новички, которых взяли для съёмок этого фильма? Ну, приятно познакомиться.
— Рено, не крутись, — стилист, вся багровая от ярости, развернула актёра в исходное положение. — Ты просто ужасен, тебя невозможно загримировать. Сиди спокойно! А вы, — девушка едва ли не скрежетала зубами от злости, глядя на Кададжа, Язу и Лоза. — Вон отсюда! — потом она спохватилась. — Я хотела сказать… — на её лицо вернулась улыбка, на этот раз более чем фальшивая. — Идите, идите, пока я делаю из этого парня красавчика.
— Люблю её доводить, — шепнул Рено ребятам, подмигнув напоследок.

Дубль 6. Споры

Кададж решил выйти на площадку, потому что почувствовал неладное — стихло вечное «свет, камера, мотор!», зато вместо этого послышался нестройный гул голосов.
— Я проверю, что там, — сказал Кададж.
Не произнося ни слова, Язу и Лоз поплелись за ним. «Да уж, мы стали настоящей бандой», — некстати подумал Кададж. Быстро пройдя коридор, парни осторожно выглянули на площадку. Там происходил какой-то спор — целая толпа народа обступила режиссёра и, перекрикивая друг друга и потрясая своими контрактами, пыталась решить какой-то вопрос.
В такой обстановке сложно было понять, что конкретно не нравилось актёрам, поэтому «банда» решила подойти поближе.
— Эпизодическая роль! — ревел огромный темнокожий мужчина с оружием вместо руки. — Это просто неприлично!
— Вместо нас, любимцев публики, ты берёшь каких-то новичков! — кричала девушка в довольно откровенных шортиках и топе.
— Это нечестно! — потрясал огромным и почему-то ржавым мечом черноволосый мужчина.
— Несправедливо! Что это вообще такое? Я отказываюсь! Это неуважение! — кричали остальные.
Кададж узнал собравшихся — это были звёзды прошлых частей, приглашённые на съёмку нового фильма. «Надо убраться отсюда прежде, чем тот огромный негр осознает, кто мы такие, — благоразумно решил Кададж и сделал знак ребятам отступать. — А то ведь нам может влететь просто за то, что наши роли главнее». Парни быстро отгребли ближе к Сефироту и Клауду.
Среди гостей была невысокая девушка в розовом платье. Она пыталась было принять участие в общем споре, но быстро поняла, что её просто не слышно в общем гомоне. Тогда она, махнув рукой на бесполезное занятие, подошла к Клауду, который тренировался раскручивать свой меч так, чтобы больше не попадать ни по себе, ни по другим.
— Привет, Клауд, — мило улыбнулась она.
Мужчина с грохотом, от которого заложило уши, уронил меч на пол, покраснев до кончиков ушей.
— А-а-а… привет, Аерис, — смущённо пробубнил он, неловко наклоняясь, чтобы поднять меч. — Не ожидал тебя здесь увидеть.
Та захихикала.
— Ты совсем не изменился. Как твои дела?
— Да вот… чудесно, в общем… А ты тоже играешь, да?
— Только эпизодически. Главный герой в этом фильме — ты, — Аерис плавно покачивая бёдрами, подошла к Клауду, вновь выронившему меч, и положила руки ему на плечи.
Каждый раз, когда меч Клауда падал, Сефирот, сидевший неподалёку, зажмуривался и вжимал голову в плечи, едва ли не скрежеща зубами. Похоже, эта железяка, а вернее мерзкий звук, который она издавала при падении, причиняли актёру заметные неудобства.
— Брысь, — зло выдохнул Сефирот. — Вы мне мешаете, от вас слишком много шума.
— Фи, — наморщила носик Аерис. — Ты тоже не изменился — такой же сволочной! Неудивительно, что у тебя роль главного антагониста!
Сефирот обернулся к девушке и, хищно улыбнувшись, парировал:
— Зато, дорогая Аерис, я-то оживаю, а ты — так, в эпизоде. Так что давайте, топайте отсюда, — он взмахнул рукой, словно бы пытался отогнать муху. — И, кстати, Клауд, ты бы разобрался со своими женщинами…
— Что? — только что милая Аерис в миг превратилась в фурию. — Что это значит, Клауд?!
— Э-э-э… я не знаю… — на лице блондина ясно читалось, что его единственное желание — провалиться сквозь землю здесь и сейчас. — Вот тебе обязательно было говорить это? — зашипел он на Сефирота.
Тот, по-прежнему ухмыляясь, пожал плечами и вновь углубился в чтение. На площадке продолжались разборки — на этот раз к общему шуму прибавились крики Аерис и Клауда…

Дубль 7. Интересное положение

— Чья сейчас сцена? — спросил Кададж у ребят, зевая.
Они уже давно сидели в гримёрке. Судя по звукам, споры прекратились. Надо полагать Рено уже отыграл свои диалоги с Клаудом, а значит, в скором времени кто-то должен будет его сменить.
— Моя, — отозвался Лоз.
— А я? — немного обиженно спросил Язу.
Ответить ему брат не успел — в помещение вошли стилист, костюмер и какая-то незнакомая темноволосая девушка. Выражение лица последней было не просто несчастным — создавалось впечатление, словно ей только что сообщили о смерти близкого родственника.
— …Ну как можно было так растолстеть, да ещё и в столь короткие сроки?— продолжал костюмер прерванный разговор. Он явно отчитывал девушку. — Как я, по-твоему, должен впихивать тебя в твой старый костюм? Да ты хоть понимаешь, как это будет смотреться на экране? А тебе ещё акробатику выполнять! Тифа, ты меня вообще слушаешь?
Та закрыла лицо руками, готовая заплакать. Костюмер обернулся к девушке и, взяв её за плечи, вдруг медленно проговорил:
— Ты что, беременна? Тифа?
Так и не дождавшись ответа, он покачал головой и глянул на стилиста:
— Сделай всё, что можешь.
Та кивнула:
— Что-нибудь неброское, серое… всё равно в этом фильме она нужна только для оттеняющего фона — упор делаем на мальчишек, они у нас яркие.
— Кстати, о них, — нахмурился костюмер, грозно сверкнув глазами в сторону «банды». — Ну-ка все вон отсюда, хватит уши греть! Лоз, сейчас твоя сцена с Тифой, готовься.
Ребят в момент и след простыл. Лоз направился на площадку, остальные решили его поддержать своим присутствием.
— Интересно, это правда? — шепнул Кададж.
Молодому человеку не хотелось бы распространять слухи, поэтому он предварительно проследил внимательным взглядом по коридору, но никого не заметил.
— Что? — отозвались братья.
— Ну, что эта девушка, Тифа, беременна…
— Да? — раздался незнакомый вкрадчивый голос сзади. Парни даже подскочили — настолько неожиданным оказался эффект. — Тифа беременна, говоришь?
Кададж обернулся, но никого не увидел. Только красная вспышка — и всё.
— Здесь же кто-то был, да? — на всякий случай спросил он у друзей. — Мне ведь не показалось?
Но те только в недоумении пожали плечами. Кададжу стало не по себе, однако, уняв дрожь, он продолжил путь.

* * *
Сефирот по-прежнему читал — на этот раз книгу — сидя в кресле. Было впечатление, что он чего-то ждёт. Кададж устроился неподалёку и украдкой заглянул в текст — «генная инженерия». «Мама дорогая! — парень прибавил к этому ещё пару словечек покрепче, увидев сложные формулы. — Интересно, он взаправду всё это понимает или только делает умный вид?».
Рядом расположился Клауд, усевшись спиной к спинке стула Сефирота и, высунув язык от напряжения, резался в компьютерную игрушку на портативном компьютере.
— А-а-а-а, проклятье! — выдохнул Клауд, запрокидывая голову.
— Что, — с лёгкой улыбкой осведомился Сефирот, не отрываясь от чтения. — Я опять тебя победил?
Вопрос остался без ответа, потому что как раз в этот момент на площадку вышла Тифа. Загримирована она была так, что даже если бы она несла в руках огромный флаг, разрисованный неприличностями, Кададж никогда бы в жизни не обратил на неё внимания в толпе. Костюмчик был подобран под стать.
Сефирот поднял взгляд на Тифу и картинно изобразил живот. Клауд пихнул его:
— Эй, а ну не дразни её!
— Немедленно убери руки, — раздельно проговорил Сефирот. Казалось, одним своим тоном он мог бы заморозить вечное адское пламя. — Фотосессия ещё не началась.
«Так вот, чего он ждёт, — догадался Кададж. — Теперь всё понятно. Фотограф, видимо, задерживается».
Тифа, опустив голову, быстро прошла на площадку. Словно бы из ниоткуда возникла Аерис, тыча пальцем в девушку и хмуро интересуясь у Сефирота (с Клаудом она картинно не разговаривала):
— Это она? Она, да?
Тот пожал плечами, безразлично ответив:
— Я не слежу за его пристрастиями, понимаешь ли. Но может быть, Аерис, если ты попросишь меня повежливей, я смогу дать тебе более точную информацию…
Девушка покраснела от злости, но, отвернувшись, ничего не сказала. Просить что-то у Сефирота — ну нет! Так низко она не падёт никогда!
Сефирот же, торжествующе хихикая, вновь уткнулся носом в книгу, конечно же, уже не видя в ней ни фраз, ни тем более формул. Насколько он знал Аерис, её терпения и выдержки хватит ненадолго…

Дубль 8. Большой меч Клауда

— Ой-ой, — заныл Лоз, — Тифа, не бей так сильно, у меня же может остаться синяк!
— Аааргх, стоп камера! — крикнул режиссёр. — Перерыв пять минут.
Они пытались отснять драку Тифы и Лоза в часовне, но за всё время ещё не вышло ни одного удачного дубля — здоровяк всё время хныкал, боясь за свою внешность, Тифа тоже была не в лучшей форме — била «в молоко», кувыркалась на подгибающихся ногах и руках.
— М-м-м, Сефирот? — Аерис подошла к своему извечному врагу. — А я вот тут хотела спросить…
— Ещё вежливей, дорогая моя, — с улыбкой прошептал тот, закрыв глаза.
Девушка сжала кулаки и пробормотала что-то неразборчиво-нецензурное. Затем, выдохнув, она с фальшивой улыбкой начала:
— Дорогой Сефирот, а не скажешь ли ты мне…
— Здесь должно быть волшебное слово, — всё так же шёпотом подсказал ей мужчина.
— …Пожалуйста, — лицо Аерис вполне заметно перекосило судорогой злости от этого слова, — о чём ты говорил, упоминая «женщин» Клауда? Не о той ли девчонке на площадке?
— Сейчас сама всё увидишь, — Сефирот улыбнулся ещё шире.
— И это всё, что ты можешь мне сказать?! — сорвалась девушка. — После того, как я унижалась перед тобой?
— Т-с-с-с… — покачал пальцем мужчина. — Съёмка скоро начнётся.
Кададж слышал этот диалог краем уха. Однако, в отличие от Аерис, он более чем серьёзно отнёсся к словам Сефирота о том, что скоро что-то должно случиться. Насколько он успел изучить характер этого человека, на ветер слов он не бросал. Аерис хмыкнула и отошла, А вот Кададж стал свидетелем следующей сцены: на площадку вышли двое — костюмер и… некто в красном плаще!
«Похоже, именно его мы с ребятами видели в коридоре», — быстро сообразил Кададж. Костюмер едва ли не плакал, продолжая диалог с незнакомцем:
— Боже мой, Винсент, что ты сделал со своим плащом! Вот и выдавай после этого реквизит в личное пользование… Что же теперь делать!
Только теперь Кададж заметил, что плащ Винсента с одной стороны весь ободранный и в дырках.
— Моль, — развёл руками актёр, — вездесущая просто.
Костюмер закрыл лицо рукой, не ответив. Режиссёр же не придал этому значения, только буркнув:
— Его проблемы, пусть снимается так, раз испортил реквизит. Будет посмешищем для фанатов. Так, ладно, всем освободить площадку, мы продолжаем. Свет, камера, мотор!
Винсент отошёл к компании «старичков» — так их про себя называл Кададж. Те всё ещё были недовольны эпизодическими ролями и, по видимому, обсуждали своё незавидное положение. Костюмер же скрылся в коридоре.
Винсент быстро вступил в разговор, который, разумеется, проходил шёпотом, чтобы не испортить дубль (они, что греха таить, и так все были ужасными). Кададж, стоявший ближе к Сефироту, Клауду и Аерис, разумеется, не мог слышать, о чём там переговаривались актёры, но это и не требовалось…
Поскольку в следующий же миг огромный негр Баррет вскричал в полный голос (конечно же, испортив почти идеальный дубль):
— ЧТО?! Тифа — беременна?!
Дальше случилось сразу несколько вещей. Баррет, прибавив ещё пару крепких словечек, вдруг осознал, что он делает что-то не то. Закрыв себе рот единственной рукой, он начал затравленно озираться по сторонам и наткнулся на яростный взгляд Лоза, которому порядком надоело, что его дубасят по лицу, и который только и мечтал закончить эту сцену.
Винсент, мелькнув красной вспышкой, исчез в коридоре, по всей видимости, решив, что лучше он снова встретится с разъярённым костюмером, чем с кем-либо, кто заподозрит его в разнесении слухов.
Тифа, прошептав «ой», резво спряталась за бутафорскую скамейку часовни.
Сефирот тихо и очень по-злодейски рассмеялся, глянув на Аерис.
Клауд натянул на голову свитер, видимо, надеясь сойти за манекен.
Стилист, как всегда выскочившая чёрт знает откуда, увидев это действие, взревела, как раненый бык, по-видимому, представив, как ей придётся заново укладывать волосы Клауда.
Ну, а Аерис… она схватила то, что попалось ей под руку (это был огромный меч Клауда) и, захотев возмездия, с криком кинулась на своего бывшего кавалера. То есть, на самого Клауда.
— По-подожди, Аерис! — кричала Тифа, благоразумно не вылезая из-за скамейки. — Это ещё не известно… ты зря его так…
Но та и слушать ничего не хотела. Она гоняла Клауда по всей площадке, попутно сшибая аппаратуру и других людей и крича непристойности. Блондин же, путаясь в собственной одежде, пытался вразумить девушку.
Только когда Аерис выдохлась, она остановилась. К этому моменту все, включая Сефирота, который, похоже, был уже сам не рад, что затеял это всё, сидели в укрытии Тифы — там оказалось безопаснее всего.
Тяжело дышащая Аерис выпустила меч из рук — он звякнул о пол. И только сейчас девушка обратила внимание на странный жужжащий звук. Подняв глаза, она увидела включённую камеру.
— Жаль, — пробубнил режиссёр, — что мы не сможем использовать это в фильме, — в голосе его сквозила такая печаль, словно бы он кусок от сердца отрывает. — Очень, очень жаль…

Дубль 9. Фотосессия

— Ну наконец-то, — это было первое, что произнёс Сефирот, когда в студию вошёл фотограф.
Впрочем, слово «фотограф» не совсем подходило к целой ораве народу, которая без зазрения совести вломилась на съёмочную площадку, испортив весьма неплохой дубль диалога Руда и Рено с Язу и Лозом. Рено тут же начал корчить в объектив дурацкие рожи, чем не преминули воспользоваться те, у кого были фотоаппараты, отщёлкав несколько кадров.
«Пожалуй, — решил Кададж, стоя в сторонке и с каким-то благоговением глядя на фотографа и его свиту — это скорей напоминает рыцаря и его оруженосцев, пажей и прочих слуг». И действительно, среди толпы сразу можно было выделить главного фотографа (у него был самый большой и самый мощный фотоаппарат). За ним стайкой носились люди, держащие объективы-штативы, лампы-шторки, зонтики-пульверизаторы, ремешки-чемоданчики и ещё какую-то совсем уж фантастическую чушь, непонятно как оказавшуюся в искусстве фотографии.
Стилист тут же оказалась возле фотографа, пожав ему руку. Быстро переговорив, они подошли к Сефироту и Клауду, которые уже поднялись со своих мест, причём второй с явным сожалением оставил игровой планшет на стуле.
— Не доиграл, — вздохнул Клауд, — почти победил. Ещё бы минутку…
Сефирот, мерзко ухмыльнувшись, указал ему назад. Клауд обернулся и буквально наткнулся на горящий яростью взгляд Аерис. Нехорошо поджав губы, девушка пригрозила ему кулаком. Клауд, быстро отвернувшись, скороговоркой произнёс:
— Не больно-то мне и хотелось тебя побеждать, я вообще не геймер.
— И это, конечно же, не ты тут полтора часа в игрушку резался, — подколол его Сефирот.
— Мальчики, — пропела стилист. — Давайте быстро в гримёрку, я вас подлатаю, а затем на фотосессию.
Тяжко вздохнув, мужчины понуро направились в коридор.
— А ты что встал столбом? — недовольно прикрикнул фотограф на Кададжа. — Это и твоя фотосессия тоже, ты ведь главный секс-символ новой части.
Парень даже подпрыгнул от неожиданности. Под прицелом двух хищных взглядов — стилиста и фотографа — он направился в гримёрку, вслед за Клаудом и Сефиротом.

— Ай, ты выдерешь мне все волосы, — жаловался Клауд, стараясь перекричать шум фена. — Ну хватит уже!
Девушка усердно делала вид, что не расслышала. «Боже мой, — подумал Кададж, с причёской и макияжем которого было давно покончено по причине того, что они были самыми простыми. — Она прикладывает невероятное количество усилий, чтобы в точности воссоздать на голове Клауда натюрморт «взрыв на макаронной фабрике». А на выходе это смотрится просто как небрежно уложенные волосы…».
— Свободен, — дежурно объявила стилист, закончив наносить последние мазки грима на лицо Клауда. — А теперь — ра-азойдись! — весьма боевым тоном сказала она, словно бы собиралась с духом для драки.
Клауд за шкирку оттащил ничего не понимающего Кададжа в угол тесной гримёрки. Стилист выдохнула. Было похоже, что она собирается нырнуть в холодную воду.
— Адовы волосы, — прошептала девушка, наконец, начав укладывать длиннющую гриву Сефирота.
Для того чтобы хотя бы полноценно его расчесать, ей приходилось каждый раз отбегать к стене, так что весь процесс (особенно когда добавился фен и лак) напоминал какие-то шаманские танцы. Но, наконец, это мучение закончилось, и стилист быстро поправила макияж актёра.
— Свободен, — прохрипела она. — Если фотосессия будет неудачной, я вас убью, парни.
Они в ответ все втроём, не сговариваясь, одновременно подняли вверх большие пальцы.

— Ещё ближе, — скомандовал фотограф.
Кададж начинал нервничать. Его поставили на первый план, прямо в лицо ему направили многочисленные лампы. Позади же фотограф разместил Клауда и Сефирота, и теперь пытался добиться, чтобы мужчины встали ближе друг к другу.
Кададж был совершенно уверен, что ещё ближе он хочет стоять только с девушками.
Однако же его товарищей по фотосессии, казалось бы, ничто не смущало. Они беззастенчиво зажали Кададжа.
— Отлично, — фотограф глянул в объектив, потом поднял голову. — Теперь соответствующие выражения лиц… и…
Его «и…» продолжалось очень долго, как показалось Кададжу. Но в конечном итоге он всё же сделал несколько кадров, и моделей расставили по-другому. И каждый раз их просили встать всё ближе. Где-то за стенкой всё ещё шли съёмки сцены диалога Язу и Лоза с Рено и Рудом. Как же Кададж сейчас завидовал друзьям…
— Клауд, Сефирот, — объявил фотограф, и Кададж с радостью покинул площадку. — Давайте.
— Перед тем, как нас начнут снимать, я хочу, чтобы ты знал — меня тошнит от тебя, — пробубнил Сефирот.
— Заткнись, — поджал губы Клауд, ставший пунцовым. — Тебя хотя бы за девочку не принимают…
Кададж смотрел на разворачивающуюся перед ним картину с выпученными глазами. Мужчин фотографировали в самых разных… и странных позициях. Например, обнимающихся, снимающих друг с друга одежду и едва ли не…
— Ну пожалуйста, Сефирот, — умолял фотограф. — Это будет отличной рекламой для фильма среди кругов молодых фанаток. Ну всего один снимок! Я же не заставляю тебя взасос его целовать! Да и не взасос не заставляю — просто сделай вид…
— Только если к моему гонорару прибавится ноль в конце, — твёрдо сказал мужчина. — Всё, разговор окончен.
— Но Сефирот!
Тот махнул рукой в знак того, что не намерен более обсуждать это. Затем он, зябко обхватив голые плечи, подошёл к стулу, на котором оставил плащ. В помещении включили поддув воздуха, чтобы волосы моделей эротично развевались, но выяснилось, что «фен» неисправен, и может подавать только холодный воздух.
— Ну подожди, — примирительно сказал фотограф, отбирая у мужчины его плащ. — Ладно, получишь ты свой ноль в конце. Что ещё ты хочешь?
— Я предупредил, я с ним целоваться не буду, — Сефирот покосился на Клауда. — Снимай, как хочешь, но с меня хватит.
— Эй, а почему меня никто не спрашивает?! — взорвался Клауд. — Я тоже хочу ноль в конце.
— Единица в начале, Клауд, — ледяным тоном сказал фотограф. — Всё, по местам.
Вновь зажглись прожекторы, Сефирот, сделав страдальческое лицо, шагнул к Клауду и, решительно взяв его за подбородок, словно бы хотел поскорее со всем покончить, приблизил его лицо к своему.
Щёлкнул фотоаппарат, Клауд отшатнулся.
— Ты мог вывихнуть мне челюсть! — негодовал он. — Ты бы хоть сравнил свой рост и мой — ты мне чуть голову не оторвал!
Но Сефирот не обратил на Клауда никакого внимания. Он сейчас хотел только одного — одеться. Натянув плащ и поёжившись, он направился к выходу из студии, по пути наткнувшись на Кададжа.
— Что смотришь? — рявкнул он на парня. — Быть звездой — не очень весело, приходится делать то, что велит спонсор, чтобы потом молодые фанатки истекали слюнями.
— Но что может быть привлекательного в ваших с Клаудом обнимашках? — в ужасе спросил Кададж.
— А вот это ты спросишь это как-нибудь у фанаток… если рискнёшь, конечно.

Дубль 10. Ночной кошмар Сефирота

Клауд ушёл на площадку — отыгрывать диалоги с Тифой, и Кададж остался с Сефиротом. Он присел в кресло Клауда, но тут же вскочил, чуть было не раздавив пятой точкой планшет.
— Во что он там всё время играл? — спросил Кададж.
Это был вопрос «в пустоту», парень не ждал получить на него ответ. Тем более от Сефирота.
— Да, так… пытался выиграть давний спор, — актёр усмехнулся. — Знаешь, — вдруг разоткровенничался он, — а ведь мы с Клаудом — давние друзья. И на кастинг самой первой части пришли вместе. Самое смешное, что им подошёл не он, а я. Он был вторым, после меня на роль главного героя.
Глаза Кададжа расширились от удивления. Ему тяжело было представить себе эту ситуацию.
— Ну, так вот, — послышался подозрительный звук, будто Сефирот шмыгнул носом, и Кададж грешным делом подумал — уж не расчувствовался ли он? — Поскольку я всегда считал себя талантливым актёром, я предложил уступить ему главную роль, а взамен попробоваться в роли главного антагониста. Клауд ужасно ревновал и сказал, что у меня ничего не выйдет, — на этот раз послышалось не шмыганье, а самое настоящее хлюпанье. — Как видишь, у меня получилось.
— Это… очень интересно, — робко сказал Кададж, не очень понимая, что творится с вечно молчаливым и замкнутым Сефиротом. — Но причём тут спор?
— Ах да, спор, — актёр потёр виски и снова пошмыгал носом. — В общем, вначале Клауд, сам понимаешь, был ужасно рад, он всю жизнь мечтал о главной роли. Но после релиза выяснилось, что всё несколько не так, как он себе представлял. Ты уже, наверное, обратил внимание, наш Клауд охоч до особей женского пола. Ему хотелось, чтобы его, как героя — спасителя планеты, обступили фанатки, обнимали, целовали и преклонялись перед ним…
Сефирот хотел засмеяться, но поперхнулся. Три раза кашлянув, он продолжил:
— Выяснилось, что у молодых фанаток сейчас мода на злодеев… так говорит сам Клауд. Я же говорю, что я просто сыграл лучше, чем он. А что до планшета, то он просто пытается доказать, что хотя бы в игре он сможет победить меня-компьютерного. Пока безрезультатно, если не читерить. Дурачок он всё-таки, — неожиданно Сефирот улыбнулся, — не понимает своего счастья.
— Счастья? — удивился Кададж.
Однако ответить Сефироту не дали. Наконец, закончившая совещаться компашка «старичков» в полном составе подошла к ним, и Баррет, изо всех сил стараясь говорить тише (что, прямо сказать, получалось у него очень и очень плохо и звучало примерно как «крик шёпотом») начал:
— Сефирот, тут разговор есть.
— Слушаю, — мужчина сгорбил спину и обхватил плечи руками, словно бы ему было холодно.
— А ты, — злобно сказал Зак, зыркнув на Кададжа, — молодая звезда, ну-ка брысь, это разговор для настоящих актёров.
— Уймись, — поднял руку Сефирот и вдруг зевнул. — Он со мной.
«Я? — удивился Кададж. — С ним?».
Баррет недовольно пожевал губами, но затем кивнул и продолжил:
— В общем, я вот что думаю: сценарий — дерьмо собачье. Ты посмотри, из наших там только Клауд да Тифа. Ну, ещё Рено с Рудом, а всё остальное время занимают эти, — он кивнул на Кададжа.
— Ты хотел сказать, из «ваших», Баррет, — поправил его Сефирот.
— Да ну брось, ты ведь с нами с самой первой части, а здесь в сценарии появляешься на шесть минут! Тебе не обидно?
Тот покачал головой, добавив:
— Более чем нет.
— Во даёт! — покачал головой Зак.
— А я говорила, что ничего путного из разговора с ним не выйдет! — добавила Аерис. — Пошли отсюда, ребята.
Но Баррет так легко сдаваться не собирался.
— Подожди, но Сефирот, ты вот так легко уступишь этим трём субтильным подросткам? А как насчёт поговорить с режиссёром? Тебя он послушает.
Сефирот сидел молча, склонив голову на грудь, не считая нужным даже отвечать. Аерис не выдержала первой — она недовольно цокнула языком, развернулась и ушла, за ней потянулись все остальные.
— Так вот, Кададж, очень хорошо, что ты слышал этот разговор, — сказал Сефирот, поднимая голову. — Поскольку после релиза тебя ожидают те же проблемы, что и меня. Я закончил на том, что не понимает Клауд своего счастья… как не понимают и все они, — он указал на старичков, — потому и сетуют на эпизодические роли и недостаточную популярность.
— А что такое?
И снова Сефирот не успел ответить… потому что ответ пришёл сам. На площадку зашёл ни кто иной, как продюсер, и, не заботясь об испорченной съёмке, громко объявил:
— Перерыв! Все в скором темпе ужинают, после чего идут на встречу с фанатами.
На площадке повисла гробовая тишина, в которой отчётливо прозвучало громкое «апчхи» Сефирота. Кададж, стоящий рядом с ним, видел, что в глазах актёра отражался самый настоящий страх.
Или скорей даже ужас.
— Нет, — прошептал Сефирот.
— Да, — кивнул продюсер, плотоядно улыбнувшись. — И тебе там быть обязательно, ты — наша визитная карточка.
— Я об этом говорил, — деревянным голосом закончил актёр разговор со своим новым товарищем по несчастью. — О встречах с фанатами. В общем… надеюсь, ещё увидеть тебя живым.

Дубль 11. Апчхи

— Ну и чего мы сюда пришли? — мрачно спросил Баррет у друзей.
Вопрос был вполне актуальным, хоть и, без сомнения, риторическим, чем и объяснялся тот факт, что ни у кого не было на него ответа.
Продюсер распорядился так: на встречу с фанатами идут все, кроме «самых молодых», то есть Кададжа, Язу и Лоза. Он объяснил свой выбор так:
— А вы, ребята, будете нашим сюрпризом на релизе. Так что пока никаких встреч с фанатами. Да и потом, вас всё равно никто не знает…
Сефирот попытался затесаться меж среброголовых парней, но это мало того, что было безуспешно, так ещё и выглядело довольно комично — не с его телосложением откалывать такие номера. В последний раз кинув пылающий откровенной завистью взгляд на троицу, Сефирот, наконец, смирился со своей нелёгкой судьбой и пошёл в зал для приёмов.
Для всех остальных встречи с фанатами всегда были довольно радостным событием, потому что позволяли почувствовать себя настоящей звездой, любимой всеми и вся.
Но в этот раз публика, зная о том, что скоро на экраны выйдет фильм, в котором в очередной раз будет воскрешён их любимчик-Сефирот, просто не обращала внимания на остальных.
Впрочем, нет, это было не совсем верно. Зак и Клауд уныло раздавали автографы небольшой кучке народу, поглядывая в сторону Сефирота (а точнее толпы, окружавшей его) примерно с теми же эмоциями, с которыми он давеча смотрел на среброволосых. Винсент, Рено и Руд были заняты — возле них собралось довольно много народу. А вот все остальные скучали.
— Скажите какую-нибудь непристойность, — восторженно попросила у Баррета отчаянно шепелявившая из-за пластин на зубах девушка.
— #$%^&, — с чувством ответил негр, косясь на Сефирота.
— И ведь самое обидное, — скуксилась Тифа, — ему это даже не нужно!
— Да у него просто звёздная болезнь, а он её так скрывает, делает вид, что ему наплевать на фанатов, — заключила Аерис.
Сама того не зная, девушка попала в точку — Сефирот действительно заболел. Правда, «звёздная» теория происхождения его недуга оказалась несостоятельной — актёр мучился вполне обычной земной простудой. И, надо сказать, это действительно были самые настоящие мучения. За ужином своё отсутствие аппетита Сефирот списал на испорченное настроение, головную боль — на насыщенный рабочий день, а озноб — на то, что он ещё не отогрелся после фотосессии.
Но уже через десять-пятнадцать минут из носа и глаз вполне тривиально потекло, на щеках выступил нездоровый румянец, уши заложило, а в горле запершило. Очень захотелось отползти куда-нибудь в тихий уголочек, укрыться одеялом с головой и полежать, пожалеть себя-любимого, подумать о том, какой ты несчастный и о том, как же несправедлива Вселенная, что она выбрала жертвой простуды именно тебя.
Какие уж тут фанатки!
Впрочем, они не очень-то спрашивали их кумира о том, каково ему. И не очень-то обращали внимание на его препаскуднейшее состояние. Они визжали, кричали, признавались в вечной любви, просили автограф и фотографию… Сефирот вздыхал и, хлюпая носом, выполнял всё, что требовалось, стараясь выглядеть не очень кисло и мечтая только о тёплой постели, носовом платке и паре таблеток жаропонижающего.
— Всё, что угодно, — страстно прошептала одна из девиц, прижимаясь к Сефироту пышной грудью. — Только попроси…
— Правда? — оживился тот. — Всё-всё?
— Конечно! — взвизгнула девушка так громко, что в голове у актёра словно бомба взорвалась.
— Тогда принеси мне горячего чаю, — Сефирот указал на кулер. — Самую большую порцию и без сахара. Лимон не забудь.
— А ты меня поцелуешь? — обнаглев, спросила девушка.
Сефирот указал пальцем на свою щёку и кивнул, мысленно торопя фанатку. Та, безмерно счастливая от осознания того, что на неё не просто обратил внимание, но ещё и попросил о чём-то «сам великий Сефирот», понеслась выполнять поручение. Уже через десяток секунд в руках у актёра была большая чашка ароматного чая с лимоном, что, конечно, не улучшило его самочувствия, но хоть немного облегчило муки.
Мужчина перегнулся через стол, на котором лежала пачка подписанных плакатов, и чмокнул фанатку в щёку. Та, млея от радости, крикнула:
— Спасибо!!
— Болей на здоровье, — прошептал Сефирот.

На площадке тоже даром времени не теряли, отыгрывая дубли Кададжа, Язу, и Лоза. Наконец, встреча с фанатами закончилась, и весь честной народ завалился обратно. Режиссёр начал было раздавать всем указания, но Клауд указал назад, в хвост процессии, на уныло плетущегося Сефирота. В руках у него была пустая пластиковая чашка от чая, а на голове почему-то покоился розовый бюстгальтер. Казалось, актёр этого даже не замечает.
— Апчхи! — красноречиво, хоть и ненамеренно, объявил о своей проблеме Сефирот.
— Ну ты нашёл время, сейчас же как раз твои дубли, — покачал головой режиссёр. — И что прикажешь делать? Ох… ну ладно, иди, пока отснимем что-нибудь другое… Лечись скорее!
Сефирот, проходя мимо Язу, вдруг снял с головы лифчик и швырнул его молодому человеку.
— На, — без задней мысли сказал он. — Может, тебе подойдёт? Мне это каждый раз фанатки дарят…
Язу побагровел от злости.
— Слушай, ты! Очки надень, я не девчонка и не ношу такое, понял, ты…
В этот момент рот ему ловко заткнул его брат Лоз, а Кададж прошептал:
— Не напрашивайся, Язу. И потом, он болеет. Чего ты взбунтовался? Подумаешь, лифчик…
— Да, Язу, — кивнул неожиданно подошедший к ним Клауд, глядя в спину Сефироту. — Ты пойми меня правильно, но если тебя приняли за девчонку, то это бесполезно исправлять. Это, в общем-то, уже образ на всю жизнь…

Дубль 12. Сладких снов

— Свет, камера, мотор!
— «Я… хочу быть прощённым»…
— Апчхи! Пффффффрррррр!
— Сефирот!!!
Это закричали одновременно режиссёр, Клауд, Аерис и Зак, потому как тот портил им уже не первый дубль своим беспрестанным чиханием, сморканием, кашлем, шмыганьем и хлюпаньем. Из-за неожиданной простуды Сефирота пришлось снимать то, что режиссёр планировал оставить на самый конец — сцены с эпизодическими персонажами.
Сефироту предложили уйти в комнату отдыха, но он наотрез отказался, сказав, что там ему холодно, а здесь «надышали». Частично он был прав, ведь на площадке, предвкушая конец съёмок, столпились все актёры.
Мужчине выдали тёплый плед, таблетки, чай и носовые платки и теперь он, словно герой-ветеран труда, а может быть даже живое изваяние, посвящённое нелёгкому актёрскому искусству, сидел в кресле, и…
И всем мешал, громко высмаркиваясь.
Поначалу все, даже Аерис, жалели Сефирота, поочерёдно бегая ему за чаем, мятными леденцами и грелкой.
Потом ему искренне сочувствовали, пытаясь уговорить покинуть площадку и прилечь где-нибудь — для его же блага.
Затем ему тщетно, хоть и вежливо, втолковывали, что если он уйдёт, будет меньше забот всем.
После этого ему начали намекать, что из-за него съёмка движется с черепашьей скоростью, и актёры не могут разойтись по домам, а уже поздно. К тому же не пора ли прекратить распространять бактерии?
Под конец его возненавидели.
— Мне это надоело! — возопила Аерис. — Он портит мои самые проникновенные сцены!
— Я просто расставляю акценты и добавляю колоритности, — слабо отозвался Сефирот, с трудом разлепляя опухшие глаза. — То есть попросту развожу сопли.
Аерис тихо зарычала. Режиссёр вздохнул и махнул рукой, давая сигнал актёрам готовиться к следующему дублю. Можно подумать, он что-то мог поделать со всем этим!
— Свет, камера, мотор!
— «Я… хочу быть»… — начал было Клауд, но Сефирот снова чихнул, да ещё так громко и неожиданно для самого себя, что не успел закрыться платком.
— Ой… — сказал актёр, оценив масштаб катастрофы. — Я, в общем-то, не хотел…
— Фе! — поморщился Зак. — Ну хватит уже, честно!
— Сефирот, мать твою! — не выдержал режиссёр, вытираясь салфеткой.
— Не надо про мою Мать, — прошмыгал тот. — Знаешь, я сразу становлюсь ужасно нервным, и у меня начинается тремор левой руки.
Актёрский состав спешно вытирался носовыми платочками. Сефирот же поплотней закутался в плед и прикрыл глаза. Звуки ушли на второй план, наконец-то стало тепло, и вроде бы даже головная боль отступила…
— Кажется, уснул, — прошептал стоявший рядом Кададж. — Можете снимать дальше.
— Свет, камера, мотор, — так же шёпотом провозгласил режиссёр.
— «Я… хочу быть прощённым», — Клауд говорил на два тона тише, чем до этого, и режиссёр заметил, что так даже лучше, образней.
Сефирот, чуть посапывая, мирно спал.

Дубль 13. Капли в нос

Атмосфера на площадке всё накалялась, до конца съёмок осталось всего ничего. Весь состав уже устал и хотел домой, но мужественно дожидался, когда же закончится последняя сцена.
А последней была драка Клауда и Сефирота.
— Ох-ох-ох, — кудахтала стилист, бегая вокруг последнего.
Он не так давно проснулся и выглядел, надо полагать, соответственно. Волосы растрепались, грим давно потёк и смазался. А главное, простуда никуда не делась, она лишь перешла в другую стадию — теперь у актёра напрочь заложило нос.
Стилист пыталась привести Сефирота хотя бы во внешний порядок, чтобы на экране было не так заметно, в каком состоянии он снимался. Она даже не стала отзывать его в гримёрку, укладывая и крася его прямо на площадке.
— Свободен, — произнесла она с каким-то искренним сочувствием.
Сефирот встал с кресла и, подхватив Масамунэ, пошёл на площадку, пытаясь воскресить в памяти свой текст.
«Реплик антагониста всегда немного, — вспомнил он слова режиссёра, которые он слышал несколько лет назад, на съёмках первой части. — И все они стандартные, об одном и том же. Если ты вдруг забыл текст, всегда помни несколько положений: злодей хочет мирового, а то и вселенского господства, злодей чаще всего кого-нибудь любит, злодей маниакально хохочет, злодей всегда выкладывает свой план главному герою, злодей обязан проиграть. Ну всё, теперь, когда ты знаешь эти хитрости, тексты можешь вообще не учить».
Основная проблема съёмок заключалась в том, что, хоть Сефирот и использовал капли от насморка, помогали они ненадолго, и вскоре дыхательные пути вновь оказывались забитыми, что непоправимо портило дикцию, вызывая бурную смеховую истерику у наблюдающих за съёмками актёров. Дубль приходилось переснимать.
Но это было ещё не всё. Пузырёк с назальным спреем и пачку чистых платков было даже некуда положить — в кожаном плаще Сефирота не было карманов! Поэтому весь этот арсенал у себя держал Клауд, по мере надобности предлагая другу.
Однако самое же страшное заключалось в том, что в таком паршивом состоянии Сефирот не мог нормально играть. Он, конечно, держался, как мог, и всё же режиссёр, зная, что тот может лучше, каждый раз называл дубли «жеваной замазкой» и требовал переснять.
— Ну же, покажи мне ярость настоящего злодея, Сефирот! Свет, камера, мотор!
— «Я долго думал, что тебе подарить», — как можно более злодейским голосом начал Сефирот, не слыша, как неуловимо изменился его голос. Он замахнулся мечом. — «Может, отчаяние?»
— А может, капли в нос? — Клауд достал из кармана заветную бутылочку. — И вот это, — в другой его руке оказалась пачка платочков.
— Дай сюда, — пунцовый от смущения Сефирот выхватил у него «вещи первой необходимости», как их назвал Рено, и отвернулся.
Послышался сдавленный нервный смех. Под конец всегда так случалось — актёры начинали подкалывать друг друга, хоть и прекрасно понимали, что только затягивают съёмку.
— Свет, камера, мотор, — вздохнул режиссёр, не чувствуя в себе былого запала. Он-то точно знал, что одной-двумя шуточками дело не обойдётся.
Так и вышло. Клауд каждый раз по-новому обыгрывал сцену с платочками и каплями, Сефирот всё больше сатанел, а зеваки ржали, не стесняясь. Даже искренне сочувствовавший Сефироту Кададж не мог удержаться и держался за живот. Режиссёр молился только об одном — чтобы всё это закончилось раньше, чем…
— «И что же сделало тебя таким… сильным?».
— Капли в нос! — Клауд снова вынул из кармана пузырёк.
— А-а-а-а-а-а-а!!! — Сефирот совсем не картинно замахнулся Масамунэ и понёсся вперёд, на Клауда, со скоростью хорошего курьерского поезда.
В глазах актёра сверкала самая настоящая ярость и злость. Зеваки притихли, оробев, а Клауд, не будь дураком, помчался от Сефирота.
— Свет, камера, мотор! — взвизгнул режиссёр. — Клауд, давай же!
— А сам не хочешь попробовать сразиться с этим психом? — отозвался тот, тем не менее разворачиваясь лицом к «врагу» и вставая в боевую стойку. — Я требую повышения гонорара!
Сефирот, похоже, не слышал ни слова из прозвучавшего диалога — он просто хотел убить Клауда: здесь, сейчас.
Зазвенела сталь.

Дубль 14. Последний диалог

— Отлично! Великолепно! — режиссёр хлопал в ладоши. — Ребята, вы были неподражаемы!
Тяжело дышащий (безусловно, из-за насморка) и весь красный Сефирот ещё не полностью отошёл от своего припадка гнева. Он смотрел на Клауда, будто бы мучительно решая внутри себя вопрос — попытаться добить его сейчас или всё-таки сохранить силы для дальнейших съёмок.
Клауд же поглядывал на Сефирота с явной опаской, будто бы ощущая, что сейчас чаша весов может склониться не в его пользу. Он дрожащей рукой вытащил из кармана назальный спрей и платочки и протянул Сефироту — на этот раз без шуток. Тот, зарычав, выхватил всё это у него и через миг уже дышал свободно.
— Ну всё, — ободряюще сказал режиссёр. — Остался последний диалог. Пожалуйста, соберитесь. Я понимаю, что сейчас уже глубокая ночь, и все хотят домой… и всё-таки. Клауд, Сефирот! Свет, камера, мотор!
— «На колени. Моли о пощаде», — безо всякого выражения начал Сефирот.
Режиссёр закрыли лицо ладонью.
— Нет, так не годится. Заново. Свет, камера, мотор!
— «На колени. Моли о пощаде», — точно так же пробубнил актёр.
— Сефирот, ты что издеваешься? Где выражение лица и тон антагониста? Переснимаем. Свет, камера, мотор!
Так продолжилось ещё несколько десятков раз. Режиссёр пытался кричать, уговаривать, угрожать — всё было бесполезно.
— Свет, камера, мотор, — без своего обычного задора возвестил режиссёр. Его мысли были заняты не тем.
Подумать только, он так рассчитывал на эти последние кадры, ведь, как правильно сказал продюсер, Сефирот — это их визитная карточка! Но дубли получались один другого хуже…
— «На колени. Моли о пощаде».
И тут ко всеобщему удивлению Клауд действительно бухнулся на колени и сказал:
— Пожалуйста, Сефирот, играй, наконец, нормально!
Тот как-то странно поморщился, что вполне могло бы сойти за улыбку, особенно учитывая его паршивое настроение.
Щёлкнула «хлопушка», возвещая о новом дубле.
— «На колени. Моли о пощаде».
Режиссёр, до этого отрешившийся от реальности и мучительно думавший, что же теперь делать, вдруг поднял голову и с удивлением посмотрел на Сефирота:
— Уже лучше, — он кивнул. — Давай же, попробуй ещё раз.
Кададж, полууснувший в кресле, вдруг помотал головой, встал и, пока Сефирот вполне безуспешно продолжал сражаться с так некстати нагрянувшим приступом бездарности, быстро обошёл всех актёров, что-то шепча каждому из них на ухо. Кто-то кивал, кто-то возмущался, но в конечном итоге все, по-видимому, пришли к некоторому соглашению.
— Свет, камера, мотор!
— «На колени. Моли о пощаде».
В этот момент весь актёрский состав, сидевший на площадке (кто в креслах, кто на стульях, а кто и на полу), молитвенно сложил руки, глядя на Сефирота. Клауд, заметив это, вновь упал на колени.
— Играй уже нормально, — прошептал он так, словно бы был нищим, выпрашивающим монетку.
— Свет, камера, мотор!
— «На колени!», — взревел Сефирот, и в его голосе слышалось явное превосходство, а на лице было то самое фирменное выражение главного антагониста, которого безуспешно пытался добиться от него режиссёр. — «Моли о пощаде!».
Актёры аплодировали стоя, режиссёр прыгал от счастья, Клауд на радостях обнял старого друга, который, похоже, так и не понял, что они только что закончили снимать фильм.
Только Аерис, отвернувшись, фыркнула:
— Я же говорю — звёздная болезнь, а ещё говорит, встречи с фанатами не любит…

Премьера

Журналисты столпились, плотной стеной окружив счастливчиков, выпустивших самый популярный фильм года. Картина проходила во многих номинациях, имея все шансы получить награды, и, как говорили критики, даже войти в список лучших фильмов века.
Каждый папарацци хотел что-то спросить, сфотографировать, записать на диктофон хотя бы пару реплик…
Однако актёрский состав во главе с режиссёром выглядел не лучшим образом — у всех, как на подбор, были красные носы и опухшие глаза, нездоровый румянец и сопли текли рекой. Казалось, они мечтали только о том, чтобы вся эта официальщина поскорей закончилась.
Даже стилист умудрилась заразиться. Она сидела, сгорбившись, без обычной улыбки на лице, и взгляд её выражал ненависть ко всему живому. Кададж заметил, что без грима она выглядит вовсе не такой уж женственной. В голову молодому человеку закралось нехорошее сомнение…
— Скажи, — обратился он к стилисту. — А ты всё-таки какого пола?
— Того же, что и Язу, — резко ответил стилист довольно грубым прокуренным мужским голосом. А затем, вымучив из себя улыбку, вдруг продолжил тем самым голосом, который привык слышать Кададж на площадке: — Просто мне очень нравятся девушки.
— Это заметно, — ошарашено сказал парень.
Но был кое-кто, чей вид можно было без зазрения совести назвать цветущим.
Это был Сефирот.
Он с улыбкой отвечал на все вопросы, давал интервью, охотно фотографировался и раздавал автографы.
— У-у-у, — зло сказал Клауд. — И всё-таки я понимаю, почему главный злодей — именно он…

@темы: фанфикшн

---

Косплей Final Fantasy

[NightNike]

Всем привет! Разрешите выложить немного косплея? Ну, как сказать, немного... Полчаса видео, в общем-то. Но оно того стоит, гарантирую!
Всем поклонникам Семерки посвящается:

@темы: айрис, видео, тифа, косплей, клауд, баррет, зак

---

[SHtayn&Sink]

Авторы: SHtayn&Sink
Фандом:FF7
Жанр: сказка,приключения,фентази,ужасы.
Посвящается:всем

праздничный текст

Выдавался ясный зимний день. Ловко и непринуждённо бежал необычайно счастливый Зак по заледеневшему тротуару и таким же образов въехал в ожидавшего его Клауда(надо было запоминать точнее, где оставляешь маячки). Смотрит Клауд на Зака вот такими глазами: «ОО».

- Аккуратней! - поздно спохватился белобрысый.
-Кажись я чайник разбил,- покрывшись инейобразным потом, изъявил тот, который был непринуждённым.
-Не может быть,- пролепетал ошалевший от столкновения.
-…да….,-пискнул Зак, движа попой и слыша убеждительный хруст из-под …
-!!- побледнев, потерял лицо и ,хороня лазурное будущее друга, впал в обморок Клауд.
-...,-финиш мысли о спасении.

Так пал Зак в неравной схватке со стихией.

Позднее выяснилось, что к Рождеству на все свои припоминаемые заначки купил Зак Аерис распрекраснейший сервиз из распрекраснейших сервизов в одном из чудом появившихся из неоткуда во имя предпраздничной проклятой обдираловки английских магазинов, находящихся в распоряжении какого-то «тёмного субьекта». После разбиения по причинам известным не подаренного, жертва не отчаялся и пошёл брать взаём любым путём.

Раздобыть такую сумму за столь короткий срок не предоставлялось возможности у кого угодно, кроме Руфуса и Сефирота. Первый вариант отпадает всвязи с тем, что он для тех, кто слева, а Зак по определению являлся правым.

Пришёл солдат в гости к генералу и без промедления положил пакетик на стол. Сефирот двумя пальцами просканировал какое-то загадочное содержимое, а Зак начал намекать из далека: про большой взрыв, про первых хордовых, про подвиги их ратные и на взаймы намекал. Но не сломило Ходжовича ничего. Только острое чутьё, которое подсказало ему о зажарившихся булочках, заставило стремительно решить возникшую чужую проблему до полного сгорания.

Получил Зак денег и пошёл восвояси, а тут ему под ноги бедный Генезис: «Дай дэньгу!». «Эту? Не могу,самим мало!»- косвенно спасалась выручка, смиренно находясь в кармане ловко лезшего на мирские крыши. Грабитель был не мастак совершать вертикальное преследование по заснеженным балконам.

Не смотря на отсутствие погони, подарок не был куплен, потому что магазин оказался закрыт! Морально убитый и безумно расстроенный идёт парнишка к подружке, под ноги не смотря. Переполнявшие Зака чувства обиды, досады, стыда, несправедливости, недовыполненного долга, провала миссии и морального и физического истощения, в конце концов, угнетали его! И в небо был задан риторический вопрос : «За что..?..». Но не успело прозвучать слово «Господи», как сверху на него неожиданно падает бриллиантовое колье прямо на шею, озаряя Зака лучами надежды. Как по птичьей античеловечности, добро победило зло, но Зак, по инерции пытаясь обнаружить неприятность, всё-таки убеждается в достоверности существования , подлинности и ненужности ювелирного изделия и бежит ведомый зовом сердца на праздник Рождества!

Благодаря Скарлетт, решившей праздновать по-итальянским традициям, куча всякого пригодного под подарки валится из её окон. И для тысяч, оказавшихся в нужном месте, торжество было спасено!

---

Final Fantasy VII Crisis Core

[Koji Nanjo]

---

Avatars

[Koji Nanjo]

@темы: Avatars

---

Нет, сообщество будет жить. Да, фанфик.

[Jenova Valentine]

Краткое лирическое отступление. В последнее время в моей жизни произошло много событий, которые никак не позволяли мне заниматься тихо догнивающим соо. Надеюсь, за это меня можно простить, потому что "виновниками" стали два очаровательных близнеца, которых я очень люблю И, да. Я научилась писать без беты и соавторов, "для себя". Вообще пришла к выводу, что когда пишешь в соавторстве, многое пропускаешь "в эфир", из того, что, собственно, нужно вырезать. Но обижать не хочется. Это к слову. Далее.
Фанфик сей на литературный шедевр не претендует. Да, может, есть огрехи и всё такое...Ну а у кого их нет? Грамматика у меня, слава Богу, не хромает, так что хотя бы ошибки глаз резать не будут За остальное не ручаюсь

Название - Талисман.
Автор - я, Jenova Valentine aka Daegor
Статус - в процессе написания.
Рейтинг - от G до возможного R, потому что кровь и насилие гарантирую.
Пейринг - много. Очень много. Слишком много. Кого-нибудь да уберу.
Дисклаймер - персонажи не мои. Впрочем, нет. Парочка моих есть. Остальные - принадлежат своим создателям, никакой выгоды, кроме садистского удовольствия, не получаю. AU. Сильно AU. Но только потому, что умер совсем не тот.

ОНО, собственно

Пролог

Утро началось с головной боли – за последние полгода это стало нормой.
Небо только начало сереть, а он уже сел на кровати, с мученическим стоном глядя на часы.
Впрочем, солджерские рефлексы на то и были рефлексами – не было нужды прилагать чудовищное усилие воли, чтобы выгнать себя из-под теплого одеяла в предрассветный холод. Можно было, конечно, поваляться, но смысла в этом не было.

Выйдя из душа, он в полной задумчивости устремился на кухню. Окинув грустным взглядом внутренности холодильника, где остались только полбутылки пива и позавчерашний салат, солджер тяжело вздохнул и пришел к выводу, что все-таки придется ехать в «Седьмое небо». Тоскливые вздохи Тифы, которыми она будет сопровождать его вплоть до самого отъезда, конечно, изрядно бесили, но… готовила Локхарт просто великолепно. Солджер же себя не утруждал таким недостойным занятием. Попробовать себя во всем за эти полгода он успел – начиная от попытки работать во все том же баре, заканчивая «военщиной» в восстанавливающейся Шин-Ра. На последнем, кстати, и остановился. По идее, Корпорацию он теперь должен был тихо ненавидеть… Не получалось. Как оказалось – слишком многое держит его там, несмотря на то, что шрамы от опытов Ходжо сходить не собирались. Да и память услужливо вырисовывала скалистое плато, камни, залитые кровью, и искры Потока Жизни из-под ладоней…
«Я тебя не брошу. Мы же друзья».
Да. Обещать-то обещал. Да и не бросил – не смог бы. Но и спасти – тоже.
Свои собственные раны тогда так не беспокоили, он даже кое-как смог подняться, опираясь на меч… И услышал выстрел – один-единственный – кто из второклашек додумался перед собственной смертью забрать хотя бы одного – он не знал.
Только кинулся вперед, опустился на колени, посмотрел в голубые глаза, уже смотрящие куда-то вдаль, сквозь пелену этого мира… Клауд умер быстро – наверное, даже и боли особой не почувствовал. Зак долго сидел рядом – до тех пор, пока последняя искра не скользнула вверх, растворяясь в сером небе. А потом встал и пошел куда-то, без особой цели.

Продолжение, собственно, следует, но оно пока "сырое". Я работаю. Работаю.

@темы: "Солджеры", "ТУРКи", "fanfiction", "гет"

---

[Сиссней-Турк]

Девочка-цетра... Аэрис... красивая...

@темы: Аэрис

---

~Отражение~

[Сиссней-Турк]

Фанфик записанный мной в странном настроении...

Название: Отражение

Автор: Сиссней-Турк

Жанр: а черт его знает, читайте сами)))

Герои: Дженезис и ... Дженезис

Сюжет: Последнее, что напоминало Дженезису о том, кем он был рожден и кем должен стать было разбито на мелкие кусочки.

P.S. Сильно не ругайтесь, я правда старалась))))

Уж лучше смерть в осколках на полу, чем плен…

Дрожь по коже не проходила, из раны сочилась алая кровь. Лошадиная доля виски внутрь и столько же на рану. Только капля спиртного попадала в распаханную рану, как он морщился от боли, глотая очередной налитый стакан.
Он был дома один. Уютная квартира в Пятом Секторе Мидгара, в высотном здании, почти на самом последнем этаже. В большие окна в стиле Вутая врывался свет ночного, никогда не спящего, города. В самом центре на девяносто с лишнем этажей возвышался Шин-Ра Билдинг, там тоже никогда не тухли огни офисов.
Но он не смотрел туда. Рядом с ним было только две бутылки дорого коньяка и виски, длинная закаленная игла с медицинскими нитями и его выдержка. Темноту и тишину не пугал ни свет, ни крик Дженезиса, потому что он не предпочитал освещать помещение и кричать от боли. Он только морщился, когда коньяк попадал под кожу, сливался с кровью. Он видел свое лицо в длинном зеркале почти на всю стену в гостиной комнате, наблюдая, как кровь течет по спине, по лопаткам, стекает на живот. Он сплюнул той же кровью и понял, что вокруг него все ею залито. Мозг не дурманил алкоголь, он даже не понимал, почему пьет.
Чертово задание. Порвал весь плащ, всю броню, распорол весь правый бок, хорошо хоть органы не задел, зато все мышцы наружу. Хорошо бы зайти подлатать себя в медицинскую часть, но Дженезис уже не может выдерживать вида иголок и кислых лиц врачей, профессоров, ученых, кого угодно в белых халатах.
Он справится сам, он всегда справлялся. Но сегодня, если бы не Анжил и Сефирос, его наверняка бы убили прямо там. Красная рапира лежала у входа в гостиную, опасная, длинная, запачканная кровью его врагов.
Снова игла вошла в тело, разорвала кожу, прорвала пленку, он чувствовал, как нити проходят, как задевают ткани, было жутко неприятно и больно, он снова сделал глоток.
Облученный мако-энергией, ничего на него не действует – ни алкоголь, ни табак, ничего, а в голову все чаще лезет всякая ерунда, которую нужно срочно выгонять. Он даже не может нормально заснуть, он не высыпается.
Но тогда, еще в теле, он выглядел куда лучше, чем сейчас. Синяки на идеальном мужском теле, кровь, шрамы, круги под глазами, рыже-русые волосы, запачканные кровью, то ли своей, то ли вражью, неважно. Он выглядел ужасно, как будто солдат, только что пришедший с войны. Нет женщины рядом, чтобы она поухаживала, вскипятила полотенца, обработала раны спиртом медицинским, а не пищевым.
Но Дженезис не грустил по этому поводу. Ему было глубоко наплевать. Он снова хотел сплюнуть кровь, но пришлось ее проглотить, боль пронизала по всему телу, когда иголка проходила через мягкие ткани тела, когда ниткой тянула за собой обрывок кожи… Невыносимо больно, даже для такого сильного мужчины, как Дженезис. Но он не кричит. Лишь морщится от боли, ворочает голову, не желая наблюдать в зеркале всю эту эпическую картину боли и страдания. Скоро все это закончится. Останется только шрам.
Так всегда было. Боль проходила, оставался шрам.
Через час работа над собой была закончена. Обе бутылки были пусты, в голове ни тени мутности, он был в здравом уме и трезвости. Хотелось сейчас напиться и лежать где-нибудь, забыв обо всем, но, увы, все не так просто.
Через полумрак комнаты он видел свое полуобнаженное тело, искровавленное, покрытое шрамами. Какая женщина захочет это тело? Какая женщина будет терпеть его? Никакая и с этим Дженезис давно смирился. Мимолетные связи надоели, все летит к чертям, в нем все неизбежно ломается, меняется, модифицируется.
Окровавленной рукой он потянулся к маленькому столику в центре зала, где лежала любимая поэма, но внезапно, как будто от упадка сил или алкогольного опьянения, Дженезис рухнул на пол, забрызгав паркет из светлого дерева. Он упал лицом в пол, успев выставить руку вперед. Столик был опрокинут, книжка была забрызгана кровью. Все сегодня валилось из рук. Он так устал, глаза закрывались, а боль от не затянувшейся раны никак не давала даже думать о минуте покоя. Завтра она будет болеть еще сильнее, послезавтра еще…

Он просто смотрел на себя в зеркало, потягивая Вутайский прекрасный и невероятно крепкий табак, ртом хватает выпущенный дым. Все вокруг покрылось белой пеленой табака, пахло чем-то сладким. Дженезис просто смотрел на себя, не узнавая себя прежнего. Да, в нем что-то ломается. Раньше он приходил и знал, что надо делать при ранениях, знал, какие иглы брать, чем обрабатывать, а сегодня он забежал в квартиру, бросил у входа рапиру, схватил судорожно инструменты, метнув с полки несколько бутылок прекрасного вина, руки его потянулись к крепким напиткам, взял большой прозрачный стакан для виски и стал проделывать длительную операцию самому себе.
Сколько это зеркало не видело в своей жизни… сколько ему еще предстоит увидеть. Оно видело совсем еще молоденького Дженезиса, полного надежд, мечт, обещаний, Дженезиса, которого забыли все. Его рыжеватые волосы всегда сохраняли прежнюю форму, а лицо и выражение лица постоянно сменялось.
Он видел в этом зеркале свою жизнь, видел, как бывало в выходные они с Сефиросом и Анжелом собирались здесь, выпивали, гуляли, развлекались, а потом уходили бродить по улицам. Дженезис приходил домой без сил и плюхался на кровать. А после картины сменились, словно их заволокло черным дымом: друзья появлялись все реже, пока вовсе не исчезли, квартира подолгу стала тосковать по своему хозяину, замерзать без отопления, оставаться без присмотра. Единственный, кто скрашивал одиночество солдата, был пес Седрик, который помер в этой квартире. С тех пор Дженезис не заводит себе пушистых друзей. У него обычных-то нет, не то, что четвероногих.
Дальше было еще хуже. Среди полумрака свечей Дженезис глотал виски, морщась от горечи во рту, а после перестал это делать. Если у обычного человека лицо с третьей рюмкой становится похоже совсем не на человеческое, то у Дженезиса ясность в глазах не пропадает даже после трех бутылок. Одинокое попивание спиртных напитков превратило его в зависимого от них. Если бы еще они дурманили сознание, то Дженезис точно бы стал алкоголиком.
А после, вот так, сидя на кровати, со стаканом виски он курил тяжелые сигареты, вынимая из пачки одну за другой, просто смотря на себя в зеркало, пытаясь найти в своем взгляде хоть что-то живое, но он умер.
Женщины появлялись все реже, и реже и каждый раз одна красотка перестала сменять другую. Надоели эти стройные ноги, надоели эти смазливые лица, надоели пышные груди - все надоело. Хотелось просто родную душу, которая обняла бы за плечи и положила на них свою маленькую голову. И не важно, какого цвета будут ее волосы, не важно какой ширины будет ее талия, не важно каких размеров она будет носить белье… все это будет не важно, главное, что она будет сидеть с ним и смотреть в это зеркало, гладя его по волосам…
Дженезис снова сделал сильную затяжку, чувствуя, как шов поглатывает его организм.
Он мимолетно бросил на рапиру взгляд. Единственный друг, который всегда был с ним. Меч, который никогда не бросит в бою, не предаст, но он тоже стал чужим. Дженезис усмехнулся в темноте так демонстративно, словно его кто-то видел и снова перевел взгляд на себя, на свое отражение. Сильные накаченные руки, отличный пресс, но все тело изуродовано в шрамах, которое он скрывает за броней, за красным плащом, за чем угодно.
Надоело сидеть до полуночи и думать о бренности жизни или в очередной раз перечитывать Ловелесс. Надоело все. Конечно, каждый думает, что Дженезис холодный человек, безнравственный, лишенный всякого характера и эмоций, кроме эгоизма. Нет. Его мысли забиты его же друзьями, когда же они в последний раз собирались у него дома праздновать очередную победу «Акул» над «Страусами» в футбольной лиге? Что теперь они празднуют? Получение очередного шрама на Вутайской войне.
Тьма поглощала Дженезиса, принимала в холодные объятия. Он не хотел спать, но голова раскалывалась, как никогда сильно, как никогда настойчиво. Он сжал ее в руках, нагнулся к коленям, а потом крик души и тела вырвались наружу. Кажется, что напряжения шов разъехался по ниткам, его разорвало, и теплая кровь снова хлынула на израненное тело, начала капать на, итак забрызганный, пол, по каплям, а потом маленькой струйкой.
Дженезис зажмурил глаза. Рана в голове – вот что не дает ему спать, вот что не дает ему спокойно жить. В тот день, когда он получил ее, он поменял свое сознание, поменял свою жизнь и знал, что отсюда нет выхода.
Безнадежность. Безвыходность. Отчаянность.
Он кричал.
Он орал.
Как никогда прежде.
И никто и ничто кроме тишины не могло услышать его крика, а его фигуру, загибающуюся от боли внимало только зеркало, внимательно наблюдающее за ним. Его отражение было частью него, но в и тоже время совсем не родным и чужим.
Дженезис поднял безумный взгляд на самого себя, не понимая, кто перед ним. Такой тучный, темный взгляд красивых глаз, волосы беспорядочно падают на лицо… Кто он? Монстер, странник, герой, солдат… кто?
И этой ночью он был слишком одинок, таким одиноким он не чувствовал себя никогда. Только тишина, только крик ненависти и боли, ненависти к самому себе, боли, причиненной самому себе…
Нет здесь никого кроме него и того, что жило в нем. Темная половина всегда преобладала над светлой, а светлая гнила… все это время гнила, смотря на него из отражения в этом зеркале и задавала ему вопрос: «что ты делаешь с собой?». Дженезис смотрел на себя и не видел там ничего кроме черного пятна. Так жаль прожить жизнь впустую, потратить столько сил и погибнуть молодым.
«Что ты делаешь с собой?» - Джезису показалось, что это отражение спросило его, но все это абсурд, все это игра воображения. Свет был там – в зеркале, заключенный в клетку световой призмы, никогда она не вырвется наружу, никогда не сможет подавить зло, зарожденное солдатом, никогда не докажет своей правоты. В самом деле, она ведь всего лишь отражение в зеркале.
- Проваливаюсь в бездну. – Ответил сам себе Дженезис, с ненавистью в голосе.
Сердце его стучит в груди, но он не чувствует стуков. Он хотел бы чувствовать свежесть ветра, понимать красоту, знать нежность и верить во что-то, но он забыл что это, он никогда не почувствует, внутри только зло, только тьма. Он… монстр.
Дженезис подошел к зеркалу, окровавленной рукой прислонился к гладкому стеклу, всматриваясь в свое лицо. Он видит себя и в тоже время не себя. Он с силой стукнул зеркало ладонью, словно хотел ворваться в то зазеркалье, которое знал, в ту жизнь, которую уже не вернешь. Взгляд Ропсодоса дрогнул. Он отвернулся, поднял с пола окровавленную рапиру, с изумлением всматриваясь в наточенное прекрасное красное лезвие тяжелого оружия. Он еще с секунду выждал и с размахом ударил рапирой по стеклу. Зеркало с треском рассыпалось на крупные куски, оголяя стену. Пора проснуться. Все это – буря в грязной луже. Нет ничего важного, чем существенное настоящее…
Но в голове еще раз всплыло то, что он увидел в последний раз, когда зеркало распалось на куски, когда повалилось на пол, царапая кожу Дженезиса… огромное крыло, возникшее за спиной, огромное… белое…
Но Ропсодос обернулся, взглядом поприветствовав родное крыло, черное, как ночь.
То, что он знал, то, что мешало ему жить, навсегда будет храниться только в его воспоминаниях, навсегда разбивший свою светлую сторону Дженезис отчаянно попытался внушить себе, что у него нет другого пути, как стать монстром…
Он прошел на кухню, осторожно босыми ногами ступая по стеклу, оставляя кровавые отпечатки своих ног на стекле. Забыть и не вспоминать.
И ничто кроме того отражения не напоминало ему о том, что у него есть ради чего жить и сражаться…
Лишь шаг в сторону…
Лишь дыхание в воздухе…
Потерянная сегодня вера, не удержавшаяся на краю.

@темы: Дженезис

---

Те, что задели меня...

[Сиссней-Турк]

Вот немного картинок, если были - не ругайтесь сильно... *строю милые глазки*...
Все странички сообщества терпения не хватило читать))) ^^




Простите за эту надпись на лице, но уж... автор так пожелал)))

@темы: Картинки